Совсем рядом с железной дорогой ехать не стоило. Это был ориентир, способный приманить кого угодно — и уже гонявшуюся за ними банду, и конкурентов. Постепенно угасал день, небо на востоке потемнело, а на западе разливалось сплошным белым золотом, линия горизонта притягивало слишком быстро спускавшееся солнце, а полотно железной дороги оставалось пустым. Не было даже раскуроченных пассажирских вагонов. С другой стороны пару раз мелькали поселки, с виду тоже заброшенные, пытались определить их название, сориентировавшись по картам, но так и не смогли. Несколько раз отклонялись от прямого пути, обогнуть углубившийся не в меру овраг. И наконец, когда край земли заглотил половину солнца, и на степь легли долгие вечерние тени, вдали показались очертания каких-то построек и округлые силуэты железнодорожных цистерн.
Долиной смертной тени. Продолжение
Мотор заглох. Несколько раз рыкнул с перебоями, закашлялся, как курильщик со стажем, и замолчал. Машина встала. До станции оставалось еще порядочно, шагов пятьсот, не меньше, и то, если не семенить.
— Я сам схожу, — заявил Кирилл, вытаскивая последнюю пустую канистру. — Должно хватить.
— У нас два пустых ведра под сиденьями, так что пойдем вместе, — Максим тоже спрыгнул на землю. Тишина после остановки мотора сперва казалась оглушительной, потом в ней проступил еле слышный шорох трав, и, слава всем святым, больше никаких посторонних звуков.
— Да я их и один дотащу!
— В зубах? Может, каждую цистерну проверять придется. В одиночку можно и не открутить, если внизу заржавел слив. И канистры мало. Вдруг опять протечка, вдруг гнать придется, лучше иметь запас. Вдвоем мы единым духом туда и обратно.
— А тут кого оставим? Ты, дед, как тебя там? Отобьешься, если что?
— Семеном можно звать, — неожиданно проворчал старик. Его лицо снова напоминало обтянутый кожей череп, только глаза сверкали из провалов и борода воинственно топорщилась, будто у постаревшего разбойника былых времен. — Пока не от кого отбиваться.
— Ладно, вдвоем мы быстро. Если вдруг что… закрывайте дверь и не выходите.
Солнце окончательно скрылось, вокруг быстро темнело. Трава у железнодорожного полотна выросла не такой высокой, как в низинах, идти было легко. Максим обернулся через сотню шагов — кабина казалась неясным синим пятном.
— Да чисто там на горизонте, — Кирилл говорил шепотом, здесь, на открытом месте, голоса разносились далеко. — Что там за домики? Тяговая подстанция или еще что?
— Для нас особой разницы нет.
— Не для нас, а для упырей. Может им тут что понадобиться или не может?