— Да, похоже, так и было, — расфокусированный взгляд Харламовой снова стал сосредоточенным. — Когда я смогу увидеться с девочкой?
— На этот вопрос вам ответят ее родители. Я никак не могу повлиять на их решение.
— Значит, вся история с наследством — ложь? — Елена наконец улыбнулась.
— Да. Но обнадеживать вас я не могла, сами понимаете.
— Да, — она поднялась, снова сосредоточенная, энергичная и решительная. — Понимаю.
* * *
Приемные родители возражать не стали. Договорились, что Харламова будет сидеть на скамейке около их дома в то время, когда Аля обычно возвращается из школы, и окликнет девочку. Не возражали мои клиенты и против того, чтобы Елена взяла с собой пса.
— Знаете, — сказала она встревоженно, — я все еще боюсь, что это какое-то дикое совпадение. Наташа видела Ромку еще щенком. Если узнает его — я поверю, что это она.
— Но Аля говорила, что ничего не помнит, — осторожно заметила я. — Так что и пса вашего вполне могла забыть.
— Я понимаю, — Харламова энергично закивала, — но в жизни всякое бывает.
* * *
Утром дня встречи зарядил проливной дождь: бабье лето закончилось. Но к обеду, как по заказу, тучи рассеялись, вновь открыв голубое небо.
Мы с Еленой уселись на скамейке у ворот за час до назначенного времени. Как и следовало ожидать, минуты тянулись невыносимо долго. Я без особого успеха раскладывала пасьянсы на мобильнике, а Харламова, кусая губы, нервно оглядывалась.
Наконец появилась Аля — такая же спокойная и серьезная, как на видеозаписях, с ярким ранцем за спиной.
— Наташа! — воскликнула Елена.
— Гав! — сказал Ромка.
Несколько секунд девочка непонимающе смотрела на нас, потом вдруг улыбнулась и бросилась к псу:
— Ромуальд! Как ты вырос! Совсем большой стал! — Тот рванулся навстречу девочке, повизгивая от удовольствия.
Аля обнимала Ромку, шепча что-то ласковое, он лизал ей руки.
— А меня ты совсем не помнишь, Наташа? — растерянно спросила Харламова.
Девочка оторвалась от собаки, выпрямилась, побледнела, закусила губу и вежливо сказала:
— Здравствуйте, тетя Лена. Конечно же, я вас помню. Вы тоже считаете меня монстром, как мама и бабушка?
— С чего ты это взяла?! Я очень тебя люблю, и твоя бабушка — тоже.
Девочка задрожала:
— В тот день, когда… мама сказала, что я — дьявол, чудовище в людском обличье, и все это знают. Она сказала, что и вы, и Ба так же думаете, — девочка закусила губу и покосилась на трущегося о ее ноги пса.
— Твоя мама была больна! — Воскликнула Елена и бросилась обнимать Наташу. Она прижала девочку к себе и, всхлипнув, запричитал. — Она просто заболела, понимаешь?! Только потому и наговорила тебя все это. А в нормальном состоянии, разумеется, понимала, что ты — очень хорошая девочка, умная, смелая и добрая. И Вера Васильевна так думает, и я тоже!