— Мачете? — спросил Тераи удивленно, пока я вполголоса рассказывал ему об увиденном, не сбавляя шага. — Боевая раскраска? Это невозможно. Умбуру не выходили на тропу войны с того времени, как я здесь поселился. А я на Эльдорадо двадцать лет.
— Нужны еще доказательства? Они будут.
Я знал, что это не параноидальный синдром, который уродливым ракопауком сидел у меня в печенках прежде. Так ученый чувствует, что он действительно на пороге открытия, а не обманывает себя пустыми надеждами.
— Сперва нужно добраться до ихамбэ, они друзья…
Тераи не закончил, но я знал, что он хочет сказать. «Там я ее допрошу».
Я очень надеялся, что он правда это сделает. Но, глядя, как упорно шагает по джунглям Стелла — плечом к плечу с двухметровым дикарем, сильная, смелая, я начинал сомневаться, что у него хватит духу.
Первый Лев Абалкин еще раз представил на ее месте Каммерера и решил, что допрос не поможет. Стелле вряд ли положено знать много. Люди, управляющие большой и сложной структурой и нежно лелеющие свои планы по установлению мировой гармонии, не делятся секретами даже с дочерьми.
И с Каммерерами.
Пожалуй, я перестал ненавидеть Мака именно в этот момент.
А потом мы все-таки попались. Засаду нам устроило племя михос, и вот у этих-то были ружья. Я увидел, как блеснули глаза Тераи, когда первая пуля свистнула над нашими головами. Он не верил мне до этого мгновения — но теперь поверил и был в ярости.
— Стелла, нам нужен ваш пистолет. Стреляйте, как только они покажутся.
— Но это убийство. Они ничего нам не сделали.
Я не стал слушать ее прерывающийся шепот. Пришло время для еще одного Льва Абалкина. Я не любил его. Из этого человека сделали убийцу, хотя его вроде бы учили только защищать себя и своих товарищей. Так ему говорили, но превращали его совсем в другое, а он был как мягкая глина и схватывал на лету.
Прежде у него не очень получалось защищать себя и товарищей, но тогда он был молод, а сейчас — нет. И за душой у него уже были чужие смерти.
Я мягко крался среди черной в темноте травы. Ступал бесшумно, как тень. Где-то поодаль шел Лео, но я не собирался отдавать ему пальму первенства. Первый михос выдал себя, блеснув мачете, который вынимал из-за спины. Я не дал ему этого сделать. Остановил руку, обхватил за шею и одним резким движением своротил ему голову набок. Жители Эльдорадо были высокие, как я и как Тераи, и тонкокостные, с широкими, во все лицо, ртами. Из такого вот рта у моего михос вывалился язык и потекла слюна, пока я усаживал его под дерево. Его голова неестественно свесилась к плечу. Он не дышал и не сопротивлялся. Я взял у него мачете.