— Для наркоманов слишком не бывает, святой отец, — вздохнул Байрон, возвращаясь в кресло. — Так как насчёт хора?
Дарий не выдержал и рассмеялся, уж больно умоляюще на него смотрели.
— Можешь выдохнуть, нет у меня никакого хора. Хотя я бы многое отдал, чтобы узреть тебя в церковном хоре. Это было бы весело, как мне кажется, и точно бы добавило красок в мою жизнь, — Дарий смеялся и никак не мог остановиться.
— Пудинг!
* * *
— Я могу поинтересоваться, причём тут пудинг?
— Конечно, — солнечно улыбнулся музыкант. — Ты же запретил мне ругаться, а я не всегда могу себя сдержать. Поэтому ругаюсь… пудингами.
— Вот даже как?
— Что, я тебя в тупик поставил, падре? Не ожидал от меня? — подмигнул ему Байрон.
— А почему пудинг? Почему не сэндвич? К примеру?
— С детства ненавижу пудинги, а вот к сэндвичам у меня нет никаких претензий.
— Ааа, тогда всё ясно, — Дарий развёл руками. — Кажется, против пудингов я бессилен.
— Ну, я могу пообещать, что постараюсь ими тебя не перекормить, — не без гордости изрёк Байрон. — Всё-таки я над собой работаю.
* * *
— Эй вы, а ну-ка притормозите!
— Вали отсюда, если жизнь дорога.
Байрон так много и восхищённо рассказывал о своём новом друге, что все, абсолютно все его приятели захотели познакомиться с необычным священником. Поэтому музыкант, недолго думая, снарядил лимузин и с шиком и блеском, как он всегда любил, прибыл к церкви Юлиана-бедняка.
Он выбрался из лимузина и был несколько удивлён тому факту, что у церкви именно в этот день наблюдался аншлаг: видимо, свести знакомство с Дарием собирался кое-кто ещё — у самого входа стояла компания парней, возглавляемая блондином с неприятно-холодным лицом. К нему-то поэт и обратился, и грубая отповедь дала понять Байрону, что его вмешательство не просто желательно, а крайне необходимо.
— Вот ты, с бледной физиономией залежалого палтуса, ты даже не представляешь, кого ты сейчас послал.
Поэт никогда не проходил мимо хорошей драки и сегодня не собирался, так что очень скоро подозрительная компания потеряла интерес к церкви и двинулась к Байрону.
Но он поднял правую руку, и дверцы лимузина тут же распахнулись — из машины повалил шумный и не сдержанный на слова народ.
— Кажется, кто-то начинает себя плохо вести.
— Ничего, мы живо с ними разберёмся.
— Джорджи, что эти типы имеют против тебя?
— А мы их спросим, — медленно проговорил Байрон. — Крыс, я хочу видеть эти рожи на твоём полароиде. Незамедлительно.
— Джи, не волнуйся, сейчас всё сделаю.
Крыс был маленьким юрким человечком с тысячей рук. Он выхватил фотоаппарат и в мгновение ока нащёлкал с дюжину фотоснимков. Когда пришедшая в себя «Палтус и Ко» попыталась схватить Крыса, Байрон скомандовал: