— Я набирал высокие отметки в школе барменов, так что готов выслушать.
— Я провел лето в Непале, потому что… ох, почему я не могу это сказать? — Митос перешел на шепот — горе вдруг придушило его голос, и одинокая слеза скатилась по щеке. — Я похоронил моего мальчика.
Джо был ошеломлен, когда старейший ныне живущий человек не выдержал и заплакал у него на плече.
* * *
Спустя некоторое время Митос вернул себе самообладание в достаточной степени, и Джо осмелился задать свой следующий вопрос.
— Ты потерял ребенка? Недавно?
— Не ребенок в вашем понимании. У тебя есть взрослая дочь, Джо. Потерять ее тебе было бы больно, вне зависимости от ее возраста.
Джо мог только кивнуть головой, соглашаясь. Родители не должны переживать своих детей, а Бессмертные, как правило, переживали всех, кого они знали, если сохраняли свои головы. Это делало потерю человека, которого они воспитывали с детства, еще более трагической. Особенно когда Бессмертный знал, на какую боль обрекает себя, на какую опасность — ребенка от других Бессмертных, и все равно решался любить. Было невероятно, что Митос, прожив пять тысяч лет, продолжал это делать.
Тот, казалось, понял, куда свернули мысли Джо и сказал:
— Да, это опасно. Я знаю. Связываться со смертными всегда опасно из-за Игры. Я даю себе очень хороший совет. Я просто не всегда следую ему.
— Сколько же ему было?
— Восемьдесят девять, он почти добрался до девяноста. Очень впечатляет, для смертного. Он был взволнован, что встречает двухтысячный год. Я думаю, что он упорствовал ради этого.
— Тогда у него была хорошая долгая жизнь?
— Мне нравится так думать.
— Как ты встретил его мать?
Митос смущенно улыбнулся.
— Ну, видишь ли, я вырастил и ее.
— Что?!
Если бы его рукав уже не был влажным от Митосовых слез, Джо даже не подумал бы поверить этому заявлению. Жизни Бессмертных были так опасны, большинство не оставались долго с любовниками, совсем мало кто задерживался на одном месте достаточно времени, чтобы воспитать ребенка. Суметь вырастить два поколения — было впечатляюще идиотским для Бессмертного. Даже при условии, что Митос обладал настоящим мастерством в умении уклоняться, избегать и уворачиваться, всё это могло привести к убийству смертных в ходе Игры.
Джо покачал головой и попросил:
— Может быть, ты начнешь с начала.
Губы Митоса искривились в подобии улыбки, и он сказал:
— Это было в конце девятнадцатого века, и ты назвал бы это современностью.
— Относительно твоих лет — почти современность.
— Ладно, около тысяча восемьсот восемьдесят девятого года я вернулся в Штаты и познакомился с матерью-одиночкой по имени Кэтрин. Сначала мое внимание привлекла ее образованность, ведь средняя прачка в Филадельфии не цитировала стихи. Когда она приносила мое белье, я делился с ней книгами. Она читала их своей дочке, которую звали так же, как и ее саму, но она произносила ее имя «Китти»… сверхочаровательная малышка с ямочкой на одной щеке и прекрасными каштановыми кудрями.