Начальник караула радостно поприветствовал Румату — он тоже чувствовал невнятную угрозу, пропитавшую ночь, хотя и не мог выразить словами, чего именно страшится, а на этого благородного дона можно было положиться: репутация первого мечника империи, а самое главное — поразительная для представителя дворянского сословия трезвость. Он ни разу еще не явился на дежурство в подпитии.
Румата перекинулся парой слов с заступившим на пост часом раньше доном Рипатом и прошел в спальню принца. Стоявший перед дверью гвардеец вытащил из ножен меч, благородный дон последовал его примеру, они отсалютовали друг другу, совершив все положенные церемониалом движения, и Румата занял свое место возле огромной изъеденной жучками кровати темного дерева. Мальчик вроде бы спал, но как только они остались наедине, сразу же вынырнул из-под одеяла.
— Дон Румата! Я вас так ждал! Вы обещали рассказать дальше про королеву Изольду и ее верного рыцаря Тристана, после того, как они выпили зелье.
Румата присел на край кровати — в нос шибанул кислый запах давно не менянных простыней. Что, впрочем, не было признаком плохого отношения к наследнику престола. Если сам король по полгода спит на одном и том же белье, то с чего бы принцу менять постель чаще?
— Вам давно пора спать, ваше высочество, скоро полночь, — но они оба знали, что историю Румата расскажет. Это был их маленький заговор на двоих.
Он едва успел начать старинную якобы эсторскую легенду о любви, благородстве и верности, когда в дверь без стука ворвался маленький человек с выпученными от ужаса глазами. Бок его пестрого камзола пропитался кровью, правая рука была почти что отрублена выше локтя, в глубоком разрезе виднелась белая кость, кровь струей стекала на пол, несчастный, в котором Румата с трудом распознал министра двора, человека недалекого, но бесконечно преданного королевской семье, рухнул на колени, не удержавшись на ногах.
— Принца, — прохрипел он, — спасайте принца! Заговор! Рэба! Отравил короля! — и свалился на пол, а потом затих, дернувшись несколько раз в луже собственной крови.
Мальчик подскочил на кровати, вцепился двумя руками в одеяло, натянул его по подбородок, словно тонкая шерстяная ткань могла обернуться броней и спасти его от клинков, и испуганно уставился на своего охранителя.
— Он… он умер?
— Да, — коротко отозвался Румата, принимая боевую стойку. Судя по шуму в караульной, уйти без боя они уже не успеют. Окна в опочивальне наследника были заделаны намертво — няньки опасались сквозняков. Даже разбить стекло не получится — здание давно не подновляли, и рамы стояли старинные, с мелким частым переплетом.