— Иначе мы получим еще одного короля, пляшущего под дриксенскую свирель, — Диомид прищурился.
— Вы думаете, будет лучше, чтобы мальчик подчинялся кому-то другому? — Алваро вскинул бровь. — Мне не нравится сама мысль о марионетке на троне.
— Но лучше уж наша марионетка, чем чья-то чужая.
Спорить с этим Алваро не стал:
— Делайте что хотите, но Фердинанд не должен пострадать в любом случае.
— Страна не переживет междоусобицы, — согласно кивнул Диомид. — Тем паче, наследниками в случае прерывания рода Олларов становятся Алва.
— Что неприемлемо, — твердо заявил Алваро. Не говоря о том, что Рамиро Вешитель перед лицом Франциска Завоевателя отказался от трона Талига за себя и за потомков, подобной судьбы сыновьям не желал и он сам.
Алваро допил снадобье, но не успел он подергать за витой шнур для вызова слуги, как дверь открылась сама. Иниго вошел, стараясь не тратить времени соберано на дозволения и распоряжения, вновь наполнил бокал и незамедлительно вышел. Диомид ничего не сказал и даже не удостоил слугу взглядом.
— К тому же я не уверен, что Алиса, придя к власти, станет следовать кодексу Франциска. Вряд ли ее удовлетворят Алва или Ноймаринены в качестве потенциальных наследников, — напомнил кардинал, когда дверь закрылась. — Скорее она назовет Окделлов, Эпинэ, Приддов…
— Потому берегите Фердинанда, — повторил Алваро, — если хотите, такова моя предсмертная воля.
— Отравительница пожалеет обо всем, когда ее голова покатится с деревянной колоды в Занхе, — выплюнул сквозь зубы Диомид. Обычно, подобная жестокость наравне с ненавистью и смакованием способа умерщвления неугодного врага была ему не свойственна. К тому же Его Высокопреосвященство, видимо, забыл, что в Талиге не воюют с женщинами, какими бы змеями те ни являлись.
Алваро покачал головой:
— Меня, скорее всего, и объявят виновным в убийстве Франциска Второго. Если… вернее, когда это произойдет, то меньшее, что вас должно беспокоить, это сохранение моего доброго имени.
По мере того как ночь вступала в свои права, ему становилось все холоднее, и пора было бы уже заканчивать этот затянувшийся прощальный разговор. Меньше всего на свете Алваро хотел бы, чтобы союзник увидел его совершенно беспомощным. В конце концов, если он завтра все же не превратится в хладный труп, то уже не сможет простить Диомиду этого унижения.
Алваро посмотрел за окно. Небо было очень чистым. Оллария — расцвечена огнями, много ярче звезд, но даже отдаленно не настолько прекрасными, как холодные искры небосклона. Как жаль, что последний в его жизни закат давно отгорел. Зато оставалось каминное пламя. В него тоже можно смотреть, пока взор окончательно не застит тьма.