– Хорошо, – кивнул всё же, немного поразмыслив.
Отдав плату, Рох забрал мальчишку-раба и покинул торг.
– Как тебя зовут? – спросил, когда они уже отъехали за стены.
– Никак, – буркнул мальчишка.
Рох больше не стал говорить с ним, задумчиво посмотрев в сизые дали. Когда-то он тоже потерял своё имя. Рох его забыл, как и отца… Кажется, он был каким-то военачальником, потом, за заслуги, стал важным наместником. Важным… Рох помнил, что отец всегда был занят, всегда в разъездах до тех пор, пока не взял Роха с собой. В это время ему было где-то восемь или девять лет. Рох был слишком мал для похода, но отец не хотел оставлять его на насиженном месте. Рох уже в том возрасте понимал, что черноволосая молодая стерва – жена отца, его мачеха, невзлюбила отпрыска, пренебрегала им, когда муж уезжал из поместья надолго, и играла в заботливую мать, когда он возвращался. Рох не помнил, сколько продолжался их поход, казалось, слишком долго… Этот промежуток растворился в тумане памяти, всплывали только жаркие костры, запах дыма и мяса, а ещё пыльная дорога.
Рох знал, что они должны были прийти к назначенному месту, что находилось за грядой, уже утром. Но они так и не перешли её… На них напали… Отец едва успел отдать приказ спрятать мальчишку, когда раздался лязг оружия и крики. Это был последний раз, когда Рох видел отца. Помнил отчётливо, красной кровью по белому снегу, как из груди его торчали древки стрел, и кровь, много-много крови, изо рта, носа. Роха кто-то оттащил в лес, вырывая из творившегося кровавого месива. Напавшие перерезали всех до одного, кроме него, мальчишки, которому удалось уберечься от копыт лошадей и стрел. Его быстро обнаружили, но так просто он не дался, бросился в чащобу, раздирая кожу в клочья, убегая от преследователей, упав в какой-то ров, потеряв сознание. Головорезы, конечно, нашли его и поработили. Правда, сначала хотели скормить его своим псам, но, когда Рох укусил главаря, передумали, посадив его на цепь. Рох не знал, как выжил, не умерев от лихорадки и боли гниющих ран. Несколько раз он пытался сбежать, но его ловили и жестоко наказывали, рассекая кнутом кожу в мясо, лупили и полосовали, как щенка, как животное. Он бы, наверное, сдох от потери крови или заражения, если бы на стойбище не напали роуды. Та стычка вырвала истощённого от голода и побоев Роха из ледяных когтей смерти.
Если бы он знал, что настоящий мрак был ещё впереди…
Рох попал к другим убийцам. Отличие между теми и другими было лишь в том, что головорезы убивали ради наживы, грабили и разоряли. Роуды убивали за плату. Рох так же был в рабстве и так же выполнял приказы. Ему так же не позволяли вздохнуть, когда он валился с ног от тяжёлого труда, сбивая стопы в кровь. Правда его раны лечили. Он был нужен роудам. В нём видели то, что заставляло взмахивать хлыстом и останавливаться каждый раз, сжимая плеть в кулаке. Никто не знал, кто он и откуда, у Роха не осталось ни вещей, ни знаков на теле, которые говорили бы о его происхождении. Да Рох уже и сам перестал верить, что у него когда-то был дом, внутри у него осталась только саднящая боль. Но и она забывалась со временем.