– Мать свою любишь ли? Веришь ей, как себе? – спросила вдруг.
– Люблю, конечно, как не любить! И верила всю жизнь, всегда и во всём. А теперь вот – не верю. По глазам вижу – хитрит, недоговаривает чего-то. Как приеду к ней – радуется она шибко. И всё мне рассказывает о себе. О молодости, о том, как Тимофея встретила, отца моего. В общем, о жизни. Всё просит – посиди со мной. Только я теперь учёная, не сажусь. Некогда, говорю, мне рассиживаться, я работать приехала, а не чаи распивать. Говорю, работа ждать не любит, а мне вечером уезжать, Олька там одна. Я у матери не ночую теперь, боязно мне. Редко когда останусь, и то на сеновале сплю, в доме не ложусь. Предупреждали меня уже…
Ведунья слушала, кивала одобрительно.
– Только и не ездить к ней не могу, всё же мать она мне! – горестно заключила Женька и замолчала. Молчала и ведунья. Ждала.
Женька благодарна была – за эту передышку, за молчание. Вздохнула. Допила чай. Вытерла слёзы – и продолжила:
– Теперь вот с Олькой беда. А врачи руками разводят, лечить не хотят, только резать. Осссподи, да за что мне это всё? Уж лучше бы со мной случилось, а Олька бы здоровая была… А может, не она это вовсе? Не станет же она внучкину-то жизнь заедать? Она ж её с колыбели, с малых лет… Олька-то на руках у неё выросла! Не могла она такое сделать!
– Она это. Больше некому, – возразила колдунья. – Она.
Женька молча уставилась на неё потемневшими от горя глазами, словно умоляла – помочь. И та услышала.
– Хочешь дочку спасти – другой цены нет, либо она, либо дочь. Жизнь за жизнь.
– Господь с тобой, что ж ты говоришь такое? Ой, прости, – спохватилась Женька, поняв, что о боге упоминать не следовало. Но ведунья не обиделась, ответила спокойно: «Я-то говорю. А она – делает»
– Нешто можно такое сделать? С родной-то дочерью?
– Сама видишь. Сперва твою жизнь каплю за каплей пила, счастье до донышка вычерпала… Да помогли тебе, видать. Вывернулась ты. Вот и дочку родила здоровую, лицом красивую да умненькую. Только и её она достала. Видать, плохую помощницу ты себе выбрала, с силой ведьминой она совладать не смогла. Ходила к кому? Признавайся! Говори! – приступала к Женьке ведунья, а глаза у неё – словно огнём зажглись, пламя в них полыхало…
Женьке деваться некуда – сама пришла защиты просить. Призналась она, что к белому магу ходила, и вроде бы помогло, наладилась жизнь, жаловаться не на что было. Удача сама в руки шла, беда стороной обходила. – Сколько лет добром вспоминаю её, – призналась Женька ведунье.