А потом был другой май — сорок четвертого. Впервые после освобождения Малахов курган лежал притихший, словно обессиленный. Ничего живого на нем не оставалось, лишь на самой макушке торчал истерзанный ствол старого миндального дерева. На Малаховом металла тогда было, наверное, больше, чем земли, но и сквозь эти смертоносные посевы войны к солнцу тянулась первая травка, а из трещин коры старого миндаля пробивались свежие ярко-зеленые побеги. Нет, эта земля не была мертвой, она дышала, жила!
С тех пор минуло много весен. Рядом с тем старым, но уже ожившим и помолодевшим миндалем выросло много новых деревьев — платанов и каштанов, кленов и дубков, ив и акаций. Тут есть деревья Гагарина и Титова, Жака Дюкло и Пальмиро Тольятти, многих других известных всему миру людей. И на некогда голой, каменистой Сапун-горе зашумел зеленой листвой просторный парк, побежали по склонам ряды игольчатых сосенок. Приукрасился Исторический бульвар с обновленным куполом панорамы обороны Севастополя 1854–1855 годов. Да и вокруг самого Севастополя разлилось зеленое море. Настоящий лес, уже охвативший обширные площади некогда мертвых каменистых земель. С высокой Сапун-горы это особенно хорошо видно.
Косые лучи заходящего солнца освещают голубые бухты, белоснежный город, где-то вдали, в туманной дымке, вырисовываются вершины Крымских гор. В эту минуту припоминаются слова поэта Николая Тихонова:
Угасает запад многопенный,
Друга тень на сердце у меня…
Возможно, кому-то эти слова покажутся чересчур напыщенными. Тому, кто не терял в молодости друзей — тоже молодых, сильных, полных светлых надежд и дерзких стремлений. Мне приходилось терять друзей. И немало. Они сгорели в огне войны. Миша Иванов, Дмитрий Кудрин, Ваня Рыбалкин, Коля Кмит, Толя Куликов, Саша Емельянов, Саша Васильев, Гриша Шаронов, Паша Круглов, Леня Финагин, Женя Акимов, Алеша Пастушенко, Коля Косов — разве всех назовешь? Как-то достал я старую фотокарточку и долго разглядывал ее. Наша группа штурманов военно-морского авиаучилища.
Обычный выпускной снимок: в небольших овалах лица — совсем молоденькие пареньки. Все в летных шлемах, с большими предохранительными очками, сдвинутыми на лоб, все — очень серьезные. Для солидности, видимо. И слова по верхнему краю: «Если грянет бой, мы встретимся снова».
Бой грянул очень скоро. Теперь большинство лиц можно обвести траурной рамкой…
Но не всегда я терял друзей только лишь в боевых ситуациях. Во время перегонки самолетов, попав в снежную круговерть, погиб Константин Михайлович Яковлев. Уже после войны не стало Васи Мордина. Он был командиром полка, вылетел на проверку «слепого» пилотирования молодого летчика. В облаках летчик растерялся, свалил машину в штопор. Мордин дал команду бросить управление, хотел вывести машину из штопора, но ничего сделать не смог — новичок вцепился в ручку управления «мертвой хваткой». С земли приказали оставить самолет, но и на эту команду новичок не среагировал. Радист выпрыгнул с парашютом, а Мордин остался — все надеялся, что летчик бросит управление, и тогда он справится с машиной. Так и штопорили до земли вдвоем…