— Что делать, что делать? Выполнять указания… всяких б***ей… — Скрежещет зубами комкор. — Пиши приказ…
— Но бомбовозы уже в воздухе, — секретарь растерянно смотрит на часы. — а радиосвязи с ними всё равно нет.
— Дошло наконец, — криво усмехается Смушкевич. — передашь телефонограммы в Кневичи, Ново-Никольск и Шкотово. Всё чтоб было чин чином, время передачи, кто принял. Ой чует моё сердце, что эта мадам ещё много крови у нас выпьет, особенно если с её хахалем что-то случится…
— Так может вам лучше, товарищ командующий, — вкрадчивым голосом продолжает секретарь. — поручить это дело Сорокину? Это ж в основном его подчинённые из 1-й Армии будут наносить бомбовые удары. Он всё равно в Кневичах прохлаждается…
— Дело говоришь… — веселеет комкор.
— … просто так кратко и передать приказание, — воодушевляется капитан. — «приостановить бомбовые удары по району сопки Заозёрная до особого распоряжения. Ответственным за доведение и исполнение данного распоряжения назначить комдива Сорокина».
* * *
Ударная волна от близкого взрыва огромной бомбы вначале оттолкнула меня от стенки нашего убежища, к которую мы вжались в ожидании конца света, а через мгновение дважды сильно сверху хлопнула по ушам. День за секунду превратился в ночь, каменная пыль абразивом прошлась по открытым глазам, обожгла глотку и забила ноздри. Недолгое затишье и вдруг в полной темноте подо мной задрожала земля, это сверху по ней забарабанили, поднятые взрывом в воздух камни. Накрываю «хрустальный сосуд» руками, сворачиваюсь в позу сидячего эмбриона: ноги прикрывают причинное место, на плечах — разгрузка Вассермана. С каждой секундой сила ударов каменного дождя неуклонно ослабевает, в наше убежище начинает проникать свет.
— Кхм-кхм, есть кто живой? — Сбрасываю жилет и как собака отряхиваюсь.
Прямо передо мной, на том месте, где сидел Рычагов — земляной холмик, из которого торчит его грязная пятка. Берусь за неё двумя руками и изо всех сил тяну на себя.
«Застонал, дышит… значит, будет жить».
Перехожу к соседнему холмику, кто-то начинает мне помогать… русло пересохшего ручья начинает оживать, послышались хриплые команды лейтенанта, которые почти никто не исполняет, думаю, по причине массовой контузии — не слышат просто. Через четверть «реанимационных» мероприятий обнаружилось, что в строю осталось десять человек, четверо бойцов, включая Бобарыко, погибли, остальные — легко и тяжело ранены. За это время справа и слева от нас в отдалении раздалось ещё несколько подобных по мощности взрывов.
«Предположим, что скорость звука в скальных породах в десять раз выше, чем в воздухе, тогда выходит, что остальные „царь-бомбы“ взорвались примерно в километре от нас на севере и юге, то есть в районе „бутылочных горлышек“, где граница проходит буквально в сотне метров от берега озера».