.
— А что, — спрашивает он с некоторым трепетом, — случилось?
— Мир превратился в Ад, мистер Уилер.
— Что ж. Это плохо.
Долгая пауза. Достаточно долгая, чтобы Уилер задумался, как же невероятно мягко он сейчас охарактеризовал ситуацию.
— …Да. Очень плохо. Мистер Уилер, нам нужна ваша помощь. И под «нам нужна ваша помощь», я имею в виду, что мне нужна ваша помощь. Потому что в Фонде не осталось никого, кроме меня. А у меня нет никого, кроме вас. И я умираю.
— Мне очень жаль это слышать, мисс Ульрих, — говорит Уилер. Он понимает, что говорит от чистого сердца. Он выбирает свои следующие слова с некоторой осторожностью. — Что вам нужно?
— Мне нужно, чтобы вы нашли человека по имени Бартоломью Хьюз. Пожалуйста, присаживайтесь. Я все объясню.
Мэрион Уилер принимала сильные мнестики почти каждый день своей жизни. У Воинов Самосознания Мобильной Оперативной Группы ω-0, «Ará Orún» никогда не возникало сомнений в том, что в случае своей смерти она поднялась бы в ноосферу. Она стала бы Инфоморфной сущностью Бадера-Рамджина, или духовным фантомом, наделённым волей Типа VI или «призраком», или как бы она ни хотела описать свое новое «я». Затем она присоединилась бы к Небожителям и продолжила борьбу Отдела Антимеметики с более высокой позиции, вероятно, с пугающей эффективностью.
Но Уилер умерла при ужасных обстоятельствах. Мнестик класса Z, что убил ее, не только укрепил ее память; он разрушил ее способность делать еще что-либо, кроме как помнить. Она поднялась, прибыв в ноосферу на торжественное приветствие, но то, что прибыло, было идеоформой, с настолько искореженной психикой, что едва могло общаться.
После того, как её устроили с максимальным комфортом и был поставлен первоначальный диагноз, Санчес походя ляпнул, что она как «швейцарские часы, залитые клеем».
Ульрих кричала на него за эти слова, и ударила бы его за его черствость.
— Как она могла попасть на Небеса больной? — говорила она. — Разве это не Ад?
Извинение директора было насквозь официозным и фальшивым, как и всегда, когда он за что-либо извинялся.
— Через что она еще должна пройти? — говорила Ульрих. — Кто заслуживает такой жизни?
Это задело всех. Независимо от того, как близко принимаешь работу к сердцу, сложно не беспокоиться о ком-то, за кем наблюдал и кого охранял годами. Они продолжали заботиться о ней так же, как всегда, по очереди. Уилер, смутно осознавая свое состояние, инстинктивно, яростно боролась с этой проблемой как и прежде с любой другой. Она постепенно становилась более связной, но никогда больше не становилась собой. Ульрих, в свою вахту, видела, что Уилер проводила большую часть своего существования, переживая свои последние моменты жизни снова и снова. Она пересказывала, как казалось, половину разговора с самим SCP-3125, разговор, который, по словам нескольких из ω-0, они узнали из