Новая эсеро-меньшевистская и кадетская власть в Сибири на первых порах проявляла либеральность и сладко говорила о демократии. Но положение скоро изменилось. Широко развернулась деятельность белогвардейской контрразведки, набранной в основном из бывших царских жандармов. Начались преследования и репрессии. В конце июля прошли массовые аресты рабочих и служащих в Самуськовском затоне, в Томске и других районах. В числе первых были арестованы члены судового комитета, тогда еще беспартийные, командир землечерпалки «Сибирская-I» Резвяков и машинист катера Михайлов, с которым я часто встречался по служебной и общественной работе. Оба они просидели в тюрьме до прихода Советской власти.
Ничего в то время об этих арестах я не знал. Наша землечерпалка еще в начале июня была забуксирована вверх по реке Томи и работала по углублению переката у деревни Поломошная.
И только в начале августа по приезде в Томск я узнал об арестах. Меня предупредили и посоветовали остерегаться. Тогда я и принял решение уехать еще дальше, на восток.
Весь путь до самого Владивостока был полон больших впечатлений: Байкал, окружающие его горы, необъятная тайга Забайкалья. Но все очарование от них пропало у меня из-за дикой выходки семеновцев на станции Хилок. Среди пассажиров этой станции оказались новобранцы, только что призванные в армию Семенова. Потолкавшись у теплушек, новобранцы вошли в вагон III класса, где находилась группа семеновских офицеров. Офицерам это не понравилось. Они вытолкнули новобранцев и на платформе стали их бить стеками.
Новобранцы, молодые ребята в возрасте 20 лет, возмущенно кричали:
— Вы не имеете права!
Меня тоже возмутил поступок офицеров, и я не сдержался:
— Как вам не стыдно, господа офицеры, — сказал я, насколько мог спокойно, — молодые люди призваны в армию, готовятся служить, а вы их бьете.
Какое-то время офицеры молча смотрели на меня злыми, враждебными глазами.
— Арестовать этого большевистского агента, — крикнул офицер, наблюдавший с площадки вагона.
— Слушаюсь, господин ротмистр, — ответил младший по чину офицер и подошел ко мне. К нему присоединился другой офицер и оба сделали сабли наголо. Мне оставалось только подчиниться. Комендатура помещалась рядом с вокзалом, и мы быстро дошли.
— Господин капитан, — обратился конвойный офицер к коменданту станции, — мы привели к вам большевистского агента. Он вел среди новобранцев агитацию, возбуждал их против офицеров.
Сказав это и передав таким образом меня коменданту, офицеры взяли под козырек и вышли.
Я стоял перед комендантом в форме речника со светлыми пуговицами, не ожидая ничего хорошего.