«Ты неисправима», — кажется, Талина уже прекратила сердиться. Или просто сосредоточилась на более значимом для себя занятии: выяснении, какую пакость опять задумала Смерина. В том, что эта девица не может прожить и дня без подкладывания ближним очередной свиньи, мы с Таль были полностью согласны.
«Ага, я такая. Как бы за ней проследить незаметно?»
«Ну, пока можно и тут посидеть, — Таль задумалась. — Потом поглядим, по какой дорожке она пойдёт. Если налево, то тут есть тропинка в саду… Вообще по траве ходить не разрешается, но нам, наверное, сейчас можно. Мы же для благого дела!»
Я лишь улыбнулась. И вот кто из нас двоих неисправим?
—… уже, — начало реплики я за нашими совместными раздумьями пропустила. — Нет, вы представляете? Стоило бедняге дээ Тибору кое-как избавиться от одной заразы, как на горизонте тут же возникла вторая!
Так, приехали. При чём тут Саман?
— Она ему написала — какая неслыханная наглость! Юноша горюет по расставанию с любимой, хотя как по мне, должен закатить праздник на весь факультет, и тут…
«Ах ты мерзавка! — Таль задохнулась от ярости. — Как ты смеешь?»
«Стало быть, Лоиса написала Саману? Молодец, надеюсь, у них всё сложится хорошо».
«Сложилось бы, если б не эти! Слышишь, что они замышляют?»
Я слышала. Смерина перехватила немудрёное послание Лоисы, и теперь вовсю издевалась над слогом, словесными оборотами и вообще над чувствами бедной девочки. Обожалки с восторгом поддакивали и изощрялись в оскорблениях.
«Лина, мы должны что-то предпринять! Обязаны!»
Насчёт нашей обязанности оберегать Лоису от всех и каждого я уверена не была, но вот сделать Таль приятное — почему бы и нет?
«Лина, ты сама говорила, что если человек делает тебе добро, то надо отвечать благодарностью!»
Очень хорошо: малышка Таль научилась использовать мои слова против меня же самой. Со временем — если у нас после драки с Душехватом останется хоть какое-то время — мне ещё приятней будет делить с ней тело.
«Ладно, не кипятись. Давай послушаем, что они замышляют. Лучше всего расстраивать чужие планы, когда о них как минимум знаешь».
Таль послушно замолчала, тем более, что послушать было о чём. Я вот понятия не имела о заклятии изменения почерка. Вряд ли оно наличествует в учебной программе Института благородных девиц.
Обожалки столпились вокруг Смерины. Одна из них достала тяжёлую книгу, поместила на спину второй и сейчас, высунув кончик языка от усердия, писала то, что диктовала ей патронесса.
«Ваши чувства, благородная даар Пельт, нашли отклик в моей измученной душе. Вы позволите мне называть вас Лоисой, эрьей Лоисой или же просто Лоисой, девушкой, с которой я найду мир и покой, обрету любовь — чувство, казалось бы, утраченное безвозвратно!»