Свет едва заметно мерцал — у феи, посаженной в фонарь, догорали крылья. У феи вышел гарантийный срок, она умирала, и вскорости её должны были заменить новой.
Мантия высокого гостя едва слышно шуршала по тёмным ступеням. Служка, идущий впереди и освещающий дорогу, боялся оглянуться: лестница была крутой, и следовало прилагать усилия, чтобы не грохнуться. Нехорошо выйдет — гостю тогда остаток лестницы в темноте преодолевать. Он-то, конечно, справится, но вот будет ли Архимагистр впоследствии доволен слугой?
Хрипло тикали огромные башенные часы — их было принято называть именно так, хотя Перевёрнутая башня уходила вниз, под землю, а не взмывала к небесам. Неведомый мастер далёких, хвала всем богам, давно ушедших времён, создавший этот артефакт, постарался на славу: часы отбивали время неравномерно, их механизм издавал хаотичные звуки. Вот они замерли почти на пару секунд — стало слышно, как на нижних этажах Башни журчит подземный ручей, охлаждающий гигантские шестерни, — а потом сорвались в галоп, тиканье почти слилось в скрежещущую какофонию, затем снова выправилось, но ненадолго… Говорили, что если долго слушать, можно сойти с ума и самостоятельно отправиться на встречу с тварями, запертыми во Флюгерном цеху. Служка не знал, правда ли это, но старательно молился, а когда слова молитв не вспоминались, то напевал под нос похабные песенки. Всё что угодно, лишь бы не впускать в голову дурных мыслей!
Гость слышал бормотание провожатого и даже мог разобрать отдельные фразы, но не обрывал бедолагу. Что с него взять, он всего лишь человечек, пошедший работать туда, где больше платят! Когда придёт его срок, магистры сделают с ним… что-нибудь.
Сам гость давным-давно научился не обращать на часы внимания. Глупый механизм, созданный для глупых людей.
Лестница закончилась, и гость шагнул в узкий коридор. Здесь фонарь был ни к чему: по каменным стенам тянулись ровные линии светящихся грибов. Крупные мотыльки с крутящимися внутри прозрачных крыльев чёрными шестерёнками порхали у потолка, время от времени опускаясь на грибы и ползая там на стальных лапках-крючьях. Один спланировал было на тёмно-синюю мантию гостя, но вовремя опомнился и отвернул в сторону, с лёгким щелчком ударившись о стену. Гость едва заметно усмехнулся.
Его здесь боялись. Это было хорошо.
Коридор упёрся в массивную бронзовую дверь, оплетённую чем-то, до странности напоминающим бледно-розовые пульсирующие сосуды. У одного из них отросток выпростался вперёд, обхватывая небольшую чашу на длинной тонкой ножке. Служка, непроизвольно поёжившись, бочком подошёл к чаше и положил туда круглую бирку с выгравированным номером. Отросток зашевелился, подполз и коснулся бирки. Номер вспыхнул красным, заплясали языки пламени, и дверь понемногу начала открываться.
