У бирешей (Хоффер) - страница 13

. В наших краях эта секта все еще обладает большим влиянием, она известна начиная с третьего или четвертого поколения существования нашего народа. Гистрионы придерживаются мнения, согласно которому во всяком злодействе виноваты двое — преступник и жертва. Обосновывают они это притчей о Каине и Авеле. “Жертва, — утверждают они, — приходит к деянию, а содеявший — к жертвенному закланию”. Авель, как повествуется, позвал Каина (ибо в Книгах сказано: у дверей грех лежит, он влечет тебя к себе…), а Каин всего лишь исполнил приговор, который Авель вынес себе сам. Всякое преступление, как утверждают гистрионы, — это лишь возмездие за содеянную несправедливость, и, поскольку оно выходит наружу, оно и весит легче, чем его причина, оставшаяся скрытой. “Сколь тяжко, — вопрошают гистрионы, — должен был согрешить Авель, если это деяние могло быть искуплено лишь убийством?” В силу такого толкования в наших краях раз в год (согласно вычислениям, непонятным для непосвященных) жертву преступления, символическим образом замещающую всех прочих, приговаривают к смерти, а преступника отпускают на свободу. Имя Рак, как я уже сказал, означает “обратный приговор”. У него, как здесь говорят, “обратный ход”, словно у рака, ибо в любом приговоре — как гласят законы гистрионов и как вам теперь должно бы стать понятнее — “содержится второй приговор”. И этот приговор отменяет первый — частично или полностью».

Пьяница наклонил свою кружку и принялся что-то из нее вылавливать толстым указательным пальцем. Потом взял маленькую жестяную ложку и стал взбалтывать ею пиво в кружке, пока на поверхности не образовалось немного пены.

«Вороватый, — продолжил он свой рассказ, — в свой первый визит принес от Рака всего-то одно старое, почти помутневшее зеркало: отсюда и имя — не Вор, значит, а лишь Вороватый. Вот эти четверо, — прервал он свой рассказ и, потеряв терпение, повернулся, указывая на кучку детей, которые стояли справа от него, — происходят из семейства Вороватого. А ну-ка проваливайте! Вон те… — их было в общей сложности пятеро, — принадлежат к роду Надь-Вага, что значит “Единорог”. Рак — четвертый крестный, а Надь-Ваг — второй. Его имя пошло оттого, что он косит и его косой глаз практически незрячий. Пятого крестного мы зовем “Штиц”, то есть “кринка”. Так в наших краях называют молочные кувшины без ручек, а у нашего Штица, как вы могли заметить, ушей нет. Шестого крестного зовут Люмьер, или “Лампочка”, — так уж переиначили его имя. У Люмьера фамилия французская — Лимьер, а Рак разумеет по-французски — вот он его и переименовал в Люмьера по причине большой головы. Такая, значит, восходящая линия. Между собой, по нисходящей линии, крестные называют друг друга иначе (на самом деле, это полная беда, и настоящие ее масштабы с трудом поддаются оценке). Исключением является первый крестный, его всегда и все называют “Первым крестным”. Вороватый зовет Единорога — за положение глаз и за птичью голову — “Крестоклювом”. Рак величает Надь-Вага из-за его горба (который, кстати, унаследовало все его потомство) не иначе как “Набитым рюкзаком”, а Вороватого он кличет “Зеркалом” — всякому ясно, отчего. Штиц кличет Единорога “Берлинской лазурью”, за цвет глаз. Вороватый у него прозывается “Слюды-кусок-домой-приволок”, из-за приключения с зеркалом, а Рака, у которого небольшой дефект речи (не выговаривает «ш»), зовет “Водопроводной трубой”. Люмьер, блестящий шахматист, называет Единорога — из-за глаз навыкате (шахматных ладей) и их расстановки — “Большая рокировка”, он же нарек Вороватого “Дамской жертвой” (за одну старую историю, в которой ваша тетушка, кстати, играла главную роль). Рак у него зовется “Река-не-течет-вспять” (ибо скрывающийся в приговоре “обратный приговор”, так сказать, “поглощает” злодеяние, меж тем как обычный приговор означает всего лишь отмщение). Наконец, Люмьер, который — единственный раз за всю жизнь — проиграл Штицу партию в шахматы (тот пожертвовал конем и вытащил почти безнадежную игру), называет того “Троянским конем”».