, возможно, прямо напротив меня, и тоже прислушивается, только того и дожидаясь, чтобы я сделал какую-нибудь ошибку, обнаружил свое присутствие тут, снаружи, неловким движением или шорохом.
Прошло несколько минут. Ничего не происходило. Возможно, он все-таки сообразил: он слишком пьян для того, чтобы предпринять что-либо против меня или даже просто отправиться домой, — и решил устроиться поудобнее в старом кресле и немного проспаться.
Осторожно, чтобы он меня не услышал, выкатил я свою тачку из укрытия за домом, радуясь тому, что прошел дождь: намокшая глинистая почва скрадывала звуки. Но стоило мне сделать шаг по дороге, как я услыхал у себя за спиной приглушенное покашливание, а когда обернулся — увидал, что он стоит позади меня и его белая рубаха сияет в темноте, как язык пламени.
«Вернись, Ханс!» — тихо позвал он, и в его призыве было что-то до странности торжественное.
«Что вам еще нужно?» — отвечал я, так же тихо и смущенно из-за его странного поведения.
«Я должен кое-что тебе дать!» — прошептал он.
«Мне ничего не нужно», — возразил я.
«Это не для тебя, — отвечал он. — Для Анны. Ты ведь идешь к ней, разве не так?»
«Почему бы вам не вручить ей это самому?» — ответил я вопросом на вопрос.
«От меня она ничего не примет».
Я стоял в замешательстве. «Хорошо», — согласился я наконец, не в последнюю очередь потому, что хотел покончить с дурацким спектаклем. Я опять опустил тачку и подошел к нему, чтобы взять то, что он намеревался мне вручить. Однако с собой у него ничего не было.
«Внутри», — шепотом пояснил он.
Он завернул за угол магазина и, оказавшись у маленькой деревянной двери запасного входа, поманил меня пальцем. Проследовав за ним, я остановился было у низкого, в две ступени, крыльца, намереваясь подождать его там, но он жестом потребовал, чтобы я подошел ближе. Когда я оказался в магазине (вместо того чтобы спокойно подняться, я опрометью влетел в дом), он запер за мною дверь.
Я ничего не говорил, но он с таким видом, будто я требовал объяснений его действиям, воскликнул с укоризной: «Никто не должен знать, что ты здесь, а ты подымаешь такой шум!»
Я и с этим безропотно согласился. «Ну и где же ваш подарок?» — спросил я.
«Ш-ш, тише!» — он поднял указательный палец, а затем стукнул ладонью по выдвижному ящику под прилавком, на который он в ту минуту опирался задом; по-видимому, он хотел дать понять, что вещица находится в ящике. Однорукий доверительно подмигнул мне. «Я, впрочем, не говорил, что это подарок», — поправил он меня.
С меня было довольно. «Ну хватит, давайте, в конце концов!»