Сам Владимир Петрович сегодня остался в Киото, видимо продолжает разруливать возникше проблемы, согласуя свои действия с Веверсом. Майкл тоже задержался — следит за отправкой концертной аппаратуры в США. Гор вообще вчера был очень подавленным, чувствовал свою вину за инцидент с микрофоном. А точнее с персоналом.
И у нашего народа настроение минорное, в разговоре парни то и дело возвращаются к вчерашней диверсии. Хорошо еще о ночном нападении никто ничего не знает, иначе бы вообще паника началась. И так Верина мама продолжает истерить — Клаймичу еле-еле удается ее успокаивать и отвлекать разговорами.
— …Ладно, мы хоть город немного посмотрели, в самом известном торговом районе побывали, — сочувствуют нам девчонки — А вы вообще ничего в Киото толком не увидели, кроме стадиона и отеля.
— Почему это?! — возражает Глеб — Мы в Киото самое главное увидели — гейш. И в чайном доме побывали!
— Гейши…! — фыркают девчонки — танцовщицы — подумаешь, куклы размалеванные!
Ага… сразу понятно, кто среди женской половины подрывную работу проводил — Альдона.
Светка всю дорогу не отходит от бледного Лехи, которому явно хреново, и совсем не до разговоров. Зато он был сразу прощен безо всяких подарков и покаяний.
— Вить прости, я снова подвел тебя — начинает он тихо нудеть, стоит мне подойти к ним.
— Лех, ты вообще-то жизнь мне вчера спас. И наши гастроли от провала тоже.
— Тогда может, я останусь с вами до вторника?
— Опасно, да и не стоит геройствовать. Все равно гастроли заканчились, а тебе сейчас нужен врач и больничный режим. Мы бы и сами улетели сегодня, но в Токио еще куча дел осталась.
…В отеле нас радостно встречают Хатико и Ичиро. Может, мне кажется, но щенок еще немножко подрос за эти дни. На мой вопрос: «Как он себя вел?» Ичиро смущенно отводит глаза и говорит, что прекрасно. Понятно. Значит, или хулиганил здесь или чего-нибудь испортил.
Вечером мне даже не разрешают проводить Леху в аэропорт — удалось лишь обнять Мамонта, лежащего на носилках, да пожелать ему хорошей дороги.
Мы с Альдоной под негласным домашним арестом — Вячеслав перестраховывается и, обжегшись на молоке, дует теперь на воду. Зато в самый прайм тайм, по ТВ показывают в записи наш токийский концерт. Устраиваем в холле коллективный просмотр после ужина. Наши все с воодушевлением смотрят на экран, смеются, наблюдая себя со стороны, а я так морально и физически вымотался, что, даже не досмотрев окончания первого отделения, тихо уползаю к себе в номер, прихватив сонного Хатико.
Достаю из сумки подаренный Мизуки веер, и в который раз с грустью рассматриваю его. На сердце такая тоска, что выть хочется. Приходит Альдона. Застав меня за разглядыванием веера, с упреком выдает.