— Хочешь посадить его рядом с моими цветами? — по-французски спрашиваю я.
Девочка кивает. Подхватив ее, даю ей возможность пристроить своего медвежонка среди роз. Неожиданно она обнимает меня за шею и снимает мои очки, заглядывая мне в глаза.
— Ты плачешь, да? — спрашивает она — Не плачь! Мама сказала, что Вера теперь на небе с ангелами, и ей там хорошо.
От неожиданности я теряюсь и даже не знаю, что ей ответить. Я просто в шоке от ее слов… Репортеры, стоящие рядом, жадно прислушиваются к нашему разговору и снимают все на камеру
— …А что еще твоя мама сказала?
— Что ты теперь никогда не приедешь к нам выступать — хмурится девочка — Это правда, да?
Ох, и вопросы у этого ребенка… Я бы предпочел сейчас промолчать, но все вокруг напряженно ждут моего ответа, и мне приходится ей отвечать.
— Как тебя зовут, красавица?
— Жюли…
— А ты хочешь, чтобы я приехал, Жюли? — девочка радостно кивает — Тогда я обязательно снова приеду. И мы обязательно выступим в Париже. Но не в этом году.
— Тогда в следующем?
Детская непосредственность опять ставит меня в тупик. Я правда не знаю, что ей ответить. На мое счастье сквозь толпу к нам прорывается молодая женщина, видимо ее мать.
— Жюли, разве так можно?! Простите ее… — это уже мне.
— А Викто’р сказал, что он будет выступать в Париже! — радостно сообщает ребенок маме и всем окружающим.
Женщина еще раз смущенно извиняется и уводит дочь. А за меня тут же берутся журналисты.
— Виктор, вы, правда, собираетесь на гастроли во Францию?
— Пока только в США и Италию. А если пригласите нас во Францию, мы рассмотрим и такую возможность. Но сейчас мне тяжело говорить об этом, вы должны меня понять.
Репортеры сочувственно кивают, но уже вцепились в меня мертвой хваткой.
— Скажите, как остальные члены вашей группы восприняли гибель Веры?
— У всех был шок. Настолько острый, что многие просто не поверили. Отказывались верить в услышанное. Как в цивилизованной стране могло произойти такое? Как можно устраивать охоту на человека и загонять его как добычу в лесу?! А главное — ради чего?! Чтобы потом заработать тридцать серебряников на фотографиях чужой смерти?!
Я повышаю голос, над площадью повисает напряженная тишина. Я обвожу притихшую толпу пристальным взглядом, забираю прессу из рук Сергея Сергеевича.
— И вот теперь Вера мертва. Ее больше нет. А я хочу спросить всех этих охотников: вы довольны? Напились крови?! Получили свою кровавую сенсацию?!
Поднимаю высоко над головой пачку журналов и газет, потрясаю ими в воздухе и начинаю по очереди показывать их толпе, чтобы были видны названия изданий.