Спустя час страдания Френсис, не потеряв своей остроты, приняли иной характер. Не то чтобы она простила Дугласу измену, но она перестала называть его про себя «несчастным журналистом» и «размазнёй». Она снова взяла письмо, прочла и перечла последнюю страницу. И она знала — да, хорошо знала, — что он выполнит всё, о чём пишет. О мужчины, непонятные животные! С одной стороны, полнейшая бесхарактерность перед этой мерзкой Сибилой, а с другой — такая решительность и мужество. И ради кого? Ради тропи. В первую минуту она почувствовала себя вдвойне оскорблённой. Но комизм происшедшего помог ей взять себя в руки. Ещё раз перечитав письмо, она уже могла судить обо всём более здраво. Прежде всего она поняла, что с первой до последней строчки его письмо проникнуто глубокой и сильной любовью к ней, и, согретая этим открытием, Френсис должна была признать, сколько в Дуге подлинного благородства и мужественной требовательности. Короче, она поняла, что, по трезвом размышлении, бедный Дуг заслуживает скорее уважения и даже восхищения, нежели презрения и гнева.
Настолько заслуживает, что она даже начала обвинять себя. Теперь, когда она разобралась во всём, история тропи показалась ей куда значительнее и важнее, чем её собственные переживания. Ей стало стыдно. Внезапный порыв материнской любви к изменнику охватил её, и неверность Дугласа, заброшенного в пустыню, представилась ей минутной слабостью, вполне простительной под небом пустыни… Даже Сибилы коснулась эта неожиданная умиротворённость.
Отныне душа Френсис была открыта всем треволнениям. А вместе с треволнениями в ней проснулось непреодолимое желание быть рядом с Дугом. Только бы не оставлять его наедине с химерами! Если, к несчастью, думала она, уже слишком поздно предотвратить глупый шаг, пусть по крайней мере мы вместе разделим его последствия. Она послала телеграмму: «Поженимся немедленно», словно можно было немедленно пожениться, будучи разделёнными расстоянием в двенадцать тысяч миль. Влюблённые, строя свои планы, не склонны принимать в расчёт реальные обстоятельства. Но каким образом добраться к Дугласу без гроша в кармане? Ничего, она что-нибудь придумает. Или Дуг найдёт какую-нибудь возможность вызвать её к себе. Или они смогут оформить свой брак заочно. Разве в случае чрезвычайных обстоятельств закон не допускает подобную регистрацию браков? Нельзя же, в самом деле, помешать людям жениться только по той идиотской причине, что жених и невеста находятся на разных концах света!
Через два дня Френсис получила в ответ довольно длинную телеграмму: Дуг извещал о своём возвращении в Лондон. «Еду не один», — писал он. Первой мыслью Френсис было, что он возвращается с Сибилой, и на какое-то мгновение ярость ослепила её. Когда же наконец Френсис поняла, что, по всей вероятности, речь идёт о тропи, она снова почувствовала себя «подлой» по отношению к Дугу. Но потом ей пришло в голову, что, если он не упоминает о Сибиле, это ещё не значит, что и она не едет вместе с ним. Вскоре пришло письмо, но и оно не рассеяло её сомнений, не пролило свет на загадочное «еду не один». Дуг просто писал, что Крепс, отец Диллиген и Гримы также готовятся к отъезду. Ещё через несколько дней Дуглас сообщил, что он летит самолётом. Сначала Френсис успокоилась: не может же действительно один самолёт захватить всю экспедицию со всем багажом и тропи. Но, с другой стороны, они всегда могут разделиться.