Империя ангелов (Вербер) - страница 109

В ушах мощно звучит «Ночь на Лысой горе» Модеста Мусоргского. Мой противник дерет глотку, это придает ему сил. Его крик гармонично сливается с моей музыкой.

Дуэль на ножах.

Удар коленом. Я выбиваю у него нож. Он хватается за револьвер.

Ему все еще не хватает скорости, чтобы мне угрожать. Поворот запястья – и я вырываю у него оружие, поворачиваю дулом к нему, заставляю его нажать на курок. Выстрел. В его зеленой куртке дыра.

Он промедлил, теперь он мертв.

107. Жак

Рисуемые мной сцены крысиных боев в канализации не устраивают меня. Они недостоверны. Перечитывая написанное, я не ощущаю себя их участником.

Внезапно в моей голове звучит фраза, как будто произносимая шепчущим ангелом: «Не объясняй, а показывай».

Мои герои должны непрерывно действовать. Их психология будет определяться их поведением, а не диалогами. Я возвращаюсь к изучению крыс.

Я еще мало их знаю, надо узнать больше, чтобы понять, иначе читатель почувствует фальшь. Я иду в зоомагазин и покупаю шесть крыс, четырех самцов и двух самок. Единственный способ не фальшивить – внимательно наблюдать за реальностью.

Моя кошка встречает новых соседей оскаленными клыками и угрожающим взглядом. Не знаю, помнит ли она, что ей полагается на них охотиться: если судить по ее поведению, то проще поверить, что дело обстоит наоборот.

Моим шестерым гостям не нужно совершать заплывы за пропитанием, но я все равно замечаю у них четкое распределение ролей. Один самец держит в страхе всех остальных, одна самка превращена в козла отпущения.

Как ни хочется мне вмешаться, я сдерживаюсь. Это не диснеевское кино. В природе нет места расшаркиванью, и я своим вмешательством не изменю принятые правила.

Я остаюсь нейтральным наблюдателем, записывая то, что замечаю, и соображаю, как интерпретировать их поведение. Долой любой антропоморфизм! Записи служат топливом для моих текстов.

Чтобы добавить зрительный эффект, я рисую крысиные мордочки. Рисунков все больше. Мысленно я устанавливаю видеокамеру и обдумываю ракурс съемки. Я записываю на рисунках предложения по съемке в движении, по зуму, удаленно. Это невероятно полезно. Теперь в моих описаниях крысиных боев есть близкие планы крысиных морд с оскаленными зубами и панорамы канализационных стоков. Камера скользит среди дерущихся, фиксируя их в самые выразительные моменты. Еще я работаю над соединительными кадрами.

Я разрабатываю особую манеру письма – покадровую. Драки в канализационной жиже я ставлю, как ставит «водные мюзиклы» в лазурных бассейнах пловчиха-хореограф Эстер Уильямс. Вот только у меня вода зеленая, мутная, вонючая, медленно багровеющая от крови. При помощи стрелок и пунктиров я управляю движением моих крысиных армий и поступками героев в центральном сражении моего романа.