139. Игорь, 21 год и 2 месяца
Я очень стараюсь. Мы с «волками» сеем смерть и разрушение. Штурмуем вражеские позиции, неся вполне умеренные потери. Однажды к нам на передовую приезжает полковник Дюкусков, очень довольный. Берет меня за плечи и говорит, не таясь:
– У меня прекрасная новость!
Не иначе, «калашниковы» новой модификации! Нас кормят обещаниями заменить старое стрелковое вооружение на новое, уж и не знаю, какая новость могла бы быть лучше этой. Я заранее знаю, кому из ребят поручу проверку нового оружия.
– Войне конец.
Я перестаю дышать. Он повторяет:
– Все, мир!
Я с трудом выговариваю:
– Мир…
Ясное дело, кремлевские коррупционеры решили под давлением мафиозных американских капиталистов подписать мир с представителями чеченских вооруженных формирований. Это худшее, что я мог бы услышать. Лучше бы этого никогда не произошло! Мир. МИР?!! А мы уже были в шаге от победы… Я не осмеливаюсь спросить, кто именно оказался слаб в коленках. Не осмеливаюсь доложить, что как раз в эту минуту мои «волки» могут штурмовать стратегический опорный пункт. Не осмеливаюсь напомнить о зверствах, которые совершали чеченцы у меня на глазах, о том, как они использовали детей в качестве живых щитов, как пытали пленных. Это с ними, что ли, у нас теперь мир? Я спрашиваю с едва теплящейся надеждой:
– Это такая шутка?
Он удивляется.
– Нет, все официально. Подписали вчера.
Как бы мне не хлопнуться в обморок!
Дюкусков думает, наверное, что у меня это от счастья, и поддерживает за руку, чтобы я не упал. Как люди могут так сильно заблуждаться? Неужели они там ничего не соображают? Мы должны были вот-вот победить! Какие еще переговоры? О чем? О праве все потерять?
И что теперь будет со мной?
Прощай, лес, прощай, стая. Все, чего я достиг, – коту под хвост. Сдаю форму, оружие, сапоги. Еду с эшелоном в Москву и снова погружаюсь в мир города с его вертикальной геометрией.
Чингисхан, к примеру, ненавидел города. Он говорил, что скопление людей на ограниченной территории, зажатой стенами, приводит к загниванию душ, скапливанию отбросов, распространению болезней и торжеству слабоумия. Чингисхан разрушал все города, какие только мог, но последнее слово все равно осталось за горожанами.
Я возвращаюсь к городской жизни. Надо найти жилье, а я даже заполнять документы не умею. Терпеть не могу все эти бумажки… Снимаю втридорога крохотную уродливую квартирку в шумном месте, соседей куча, и все косо на меня смотрят. Как тут не заскучать по стоянкам под открытым небом? Где мои деревья? Где мои «волки»? Где чистый воздух?