Я тереблю парик – мое доказательство и трофей. Детектив не сомневается, что он принадлежит Крису Петтерсу, тем не менее без стеснения признается в своем бессилии.
– Если бы на вас напал президент Соединенных Штатов, мы бы что-нибудь предприняли. Президент у нас не выше закона. Не то что неприкасаемый Крис Петтерс.
– Мы тоже не какие-нибудь бомжи. Она – Венера Шеридан, а я ее муж, вы не можете меня не узнать!
– Узнаю, вы – Ричард Каннингем. И что с того? Вы выпускаете один фильм в полгода, а Крис Петтерс появляется на экране каждый вечер, на него единовременно смотрят, не отрываясь, два миллиарда людей во все мире! Монумент мирового значения, вон он кто!
Я больше ничего не понимаю. От всех моих понятий остается мокрое место. Значит, в наши дни есть люди, неподвластные закону. Полицейский пытается мне втолковать:
– Сначала власть принадлежала самых мускулистым, тем, кто мог сильнее остальных обрушивать свою палицу или меч на соплеменников. Превыше закона были они. Потом власть перешла к людям «благородного» происхождения, к знати. Она могла казнить или миловать своих рабов, потом крепостных. Дальше власть перешла к богачам и политикам. Правосудие было против них бессильно, что бы они ни вытворяли. Теперь власть взяли телеведущие. Они вольны убивать, красть, жульничать, никто не посмеет сказать им ни слова поперек. Их же любит публика! Крис Петтерс торчит в телевизоре чаще всех. На него никто не осмелится замахнуться. Уж точно не я. Слишком его обожает моя благоверная.
– Если нельзя рассчитывать на полицию, мы обратимся к журналистам, закатим скандал. Немыслимо позволить такому опасному безумцу разгуливать на свободе! – кипятится Ричард.
– Делайте, что хотите, – спокойно отвечает детектив. – Но я заранее гарантирую, что если вы потребуете справедливости, то себе же сделаете хуже, потому что он наймет такого адвоката, который в два счета заткнет за пояс любого вашего. В наши дни важна не правота, а хороший адвокат.
Полицейский-философ жалостливо на нас смотрит.
– Чтобы атаковать такую твердыню, нужно гораздо, несравненно больше славы, – откровенно говорит он. – Да и вообще, оно вам надо – так рисковать вашими карьерами из-за такого мелкого происшествия? Знаете, как поступил бы на вашем месте я? Взял бы и написал Крису Петтерсу записочку: мол, мы не держим на вас зла. Может, он согласится снова пригласить вас в свою программу…
Мы тем не менее решаем довериться отборным журналистам, отличающимся бесстрашием и талантом расследователей. Но ни один из них не соглашается заняться нашим делом. Все до одного только о том и мечтают, чтобы поработать на телевидении с великим Крисом Петтерсом. Некоторые ссылаются на «профессиональную солидарность», некоторые – на «смехотворность» всей ситуации. Жаловаться на несостоявшееся изнасилование – это, знаете ли…