Между тем черная командирская «Волга» въехала в Лениноран. Дорога от военного аэродрома заняла меньше часа.
– Как у вас тут обстановка? Тоже бузят? – обратился он к сидящему рядом подполковнику Тарасенко, начальнику погранотряда, в который они направлялись.
– Тише немного стало. Как всех армян выгнали, так вроде успокоились.
– В Баку тоже разогнали, но ощущение – не надолго. Пошла страна вразнос. Сами справились или войска привлекали?
– Как ни страно, само по себе улеглось. Уже блокада военного городка и танкового полка началась, а потом раз и как обрезало! Мало того, местные националисты выкупили армянские дома, выплатили деньги, чтобы они быстрее уехали из города.
– Ого, какие у вас страсти кипят. Конторские чем объясняют такие странные движения?
Подполковник Тарасенко лишь досадливо поморщился. В присутствии водителя такие разговоры вести не рекомендуется.
– Темнят они что-то. Не делятся информацией.
В этот момент машина остановилась. Водитель посигналил, стальные ворота, окрашенные в брутальный зеленый цвет, с нарисованными рубиновыми звездами по центру, распахнулись, после чего черная «Волга» неспешно въехала на территорию части и вальяжно, не спеша покатила к зданию штаба.
Адмирал выбрался из теплого душного салона, вдохнул теплого влажного воздуха с привкусом морской соли, зажмурился на секунду, тряхнул головой, словно отгоняя видение, и… замер.
Начальник погранторяда подумал, что адмиралу стало плохо с сердцем, но не успел сделать и пары шагов, как тот «ожил» и направился к входу в здание. Лишь на ступеньках на мгновение обернулся, словно встретил кого-то смутно знакомого и не узнал сразу.
За обедом адмирал был рассеян, думал о чем-то своем, постоянно курил и почти ничего не ел. Мысли его почему-то возвращались к тому моменту, когда он выбрался из машины. Он сам не мог понять, что же его так взволновало, что никак не может успокоиться. Почему-то из головы не выходило изображение на плакате перед штабом. Наверняка к приезду высокого гостя нарисовали, сюжеты с морскими кораблями у пограничников не особо популярны. Молодцы, конечно, авианосец получился, как настоя…
– Камчатский краб мне в печенку! – от неожиданного озарения адмиралу чуть не стало плохо, раз он вспомнил ругательство из времени, когда был еще юнгой. – Какой на… к морскому дьяволу, авианосец?!
Срываться с места и мчаться на улицу он не стал, все же главком, а не юноша с горящим взором, но чем дольше он осознавал случившееся, тем сильнее его пробивал холодный пот.
– Выйдем на улицу, Паша, душно что-то мне стало, старику.