– С чего ты взял, что я стану умышлять против княжичей?
– Так и не умышляй. То твоя воля. Просто имей в голове, что Олег в любом случае не жилец, потому что худо мне от него будет. Сможешь подхватить власть опекая княжичей. Хорошо. А не сумеешь… Мне без разницы.
– Коли без разницы, и с Олегом ты сам можешь управиться, то к чему тогда этот разговор?
– К тому, что союзник у тмутараканского стола мне вовсе не помешает.
– Мне нужно время, – задумавшись, произнес воевода.
– До весны хватит?
– Хватит.
– Вот и ладно. И, да. Днями передам тебе двенадцать тысяч ромейских милиарисиев. Поди пригодятся.
– Княжичей я губить не стану, – обозначил воевода.
– Да и не нужно. Мне они не помеха, – отмахнулся Михаил.
Завершив ужин, они расстались, вполне довольные итогами переговоров. Не сказать, что Романов доверял воеводе. Сюда-то он пришел один. О чем свидетельствовали соглядатаи из нищих. И отсюда направился прямиком в казармы. Но это ничего не значит. Поэтому, ночевать в доме они не остались, а предпочли перебраться в одну из гостиниц.
– Данила, а что скажешь, возможно ли вынести всю библиотеку Евгении?
Михаилу нужен был рецепт этого египетского дурмана. Только не следует подсылу во дворце знать, что именно его интересует. Уж кто, кто, а Михаил знал, что информация это ключ к успеху. А с помощью этого снадобья можно получить достоверные сведения. Даже пытки не гарантируют этого. Правда, можно и обмишулиться, если допрашиваемый и сам заблуждается. Но это уже частности.
– Если там пара-тройка книг, то не сложно. А если больше, то и не знаю.
– Вот и узнай. И еще. Одного подсыла во дворце мало. Нужно как минимум два, и чтобы друг о дружке не знали.
– Борис Николаевич уже велел увеличить число шпионов до трех.
– Вот это правильно.
Глава 10. Заговоры далекие и близкие
Шаги за дверью становились все отчетливее. Иероним замер, прижавшись спиной к дверному коску, словно так можно было укрыться, вздумай кто открыть дверь. На лбу тут же выступила холодная испарина, а душа ушла в пятки. Горе ему! Ну вот угораздило же его соблазниться тем серебром. Да еще и расписку написал. Идиот!
Когда княгиня Евгения опоила его, он был уверен, что пропал. Поначалу-то все просто замечательно. Задаваемые вопросы казались ему несущественными, а беседа с красавицей Евгенией и вовсе доставляла удовольствие. Она была такой доброжелательной. И даже одаривала его лаской. Пусть это и выражалось всего-то в том, что она поправляла его волосы, обтирала тряпицей пот и легонько поглаживала по щекам и плечам.
А потом пришло пробуждение и четкое осознание, что он успел ей наговорить прошлой ночью. Думал все, не сносить ему головы. Кто же станет терпеть в своем доме подсыла. Но действительность оказалась не столь страшна. Вообще не страшной. Она отнеслась к его поступку с пониманием. Сказала, что готова его простить, но вести из дворца он теперь станет выносить только те, которые она ему позволит или сообщит.