В конце концов, в того, кто хотел бы заснуть и не открыть глаза уже никогда.
Была ли в этом причина его согласия на просьбу Карпре помочь? Зимой на могильниках слишком опасно: проклятия засыпаны снегом, и любой неверный шаг может стать стоить оторванной ноги или жизни. И тут всё зависело не от опыта, а от случая. Не хотел ли он остаться на могильнике? Лечь, наконец, костьми там, где ему и так суждено упокоиться. Годом раньше, годом позже, какая разница?
Но…
На самом деле, Велион не потащил бы на могильник других могильщиков, если бы не верил – у них есть шансы на успех. Воможно, им даже не придётся выходить на улицу на могильнике.
Уйти и умереть в одиночку… Он и так обдумывал это. И всё же не сделал ничего подобного. У него ещё оставались цели по эту сторону Туманных гор, были причины жить. В конце концов, как все прошлые годы, просто ради самого себя. Ради знаний, которые покоились сейчас в мёртвых городах. И, возможно, из-за придуманного им самому себе долга перед Грестом.
Бывший воришка оставался полным болваном, но Велион считал себя обязанным дать ему хоть сколько-то знаний, прежде чем их пути разойдутся. И дело вовсе не в дружбе или даже симпатии, Велион в жизни не собрался бы с таким человеком в поход. Это просто правило хорошего тона среди могильщиков. Нового обращённого следовало обучить, а если походы с ним оказывались неудачными, дать денег, которых бы хватило до следующего могильника. Если этого не делать, могильщиков просто-напросто почти не останется. А у них и так настали не самые простые времена: жрецы Единого выйдут рассказывать свои сказки уже весной.
И вот, наконец, вечером двадцать девятого декабря задул тёплый северный ветер, унёсший мороз на юг, и могильщики решили выходить. Карпре к этому времени успел смастерить из ломкого зимнего ивняка снегоступы на всех, а Грест сходил до рынка, где купил пять масляных светильников. Деньги, оставшиеся с покупки, он пропил, но признаваться не стал. Велиону, впрочем, было плевать на это. Денег у него хватило бы до самой весны, даже не прекрати он пить, а, возможно, завтра все они станут настоящими богачами.
Во что, кажется, никто не верил.
Карпре поглядывал на него, даже не особо считая нужным сдерживать презрительную ухмылку. Впрочем, это вполне нормальная реакция. Велион, конечно, пытался сдерживаться, когда видения посещали его, но у него получалось не всегда.
Они собирались ужинать, все уселись за стол, и только Велион опаздывал. Он уже направлялся к столу, когда увидел перед собой разорванное тело Элаги. Могильщик остановился и долгие несколько секунд боролся с собой, но всё-таки оказался не в силах наступить туда. Поэтому он под взглядами остальных обошёл это место за два стола. Могильщики молчали, когда он сел к ним, но в их взглядах читалась то ли жалость, то ли презрение.