Уже наверху, преодолев семь пролетов, я не могу точно сказать, что сейчас произошло. Такое впечатление, будто я получил ответы на вопросы, о которых даже не задумывался.
Возможно ли такое?
О чем-то подобном в свое время задумывался и Сократ: «Но каким же образом ты будешь искать вещь, не зная даже, что она такое?» Над этой дилеммой – или парадоксом Менона, названным так в честь софиста Менона, который в свое время и задал Сократу этот вопрос, – философы ломают голову вот уже 2400 лет. В 1942 году французский философ Морис Мерло-Понти предложил весьма удачный ответ, который можно отнести к любому человеку: ты мыслишь всем своим естеством.
Мерло-Понти отталкивался от гипотезы, что тело человека не просто набор атомов и соединение плоти и костей, а основа его мировосприятия. Мы способны воспринимать наши воспоминания и размышления пальцами ног, ступнями, ногами, руками, животами, грудью и плечами, а не только головой и душой, как считал Сократ. Иными словами, Мерло-Понти понял то, что со временем стало для неврологов и психологов объектом изучения: все вокруг нас представляет собой нечто, с чем наше целостное «я» может вести постоянный диалог. «Такого понятия, как внутренний человек, нет; человек существует в мире, и только в этом мире он познает себя». Когда мы что-то видим, нюхаем или слушаем, мы – чтобы понять этот опыт – используем информацию, уже хранящуюся внутри наших тел.
Если птица поет, спрятавшись высоко в листве дерева, я не могу провести четкую грань между звуком, который слышу, птицей, которую себе представляю, и другим похожим опытом, который поселился в моем теле раньше. Таким образом, птичье пение, слышимое вами, не такое же, какое слышу я, даже если поет одна и та же птица. У каждого человека собственная коллекция опыта, и, возможно, заархивированная нами информация играет в восприятии гораздо более важную роль, чем собственно пение птицы.
Маленькая сестричка Роберта Уилсона с трудом училась ходить, а у него самого были серьезные проблемы с речью. Мальчик заикался так сильно, что его почти невозможно было понять. Логопеда в Вако, где жила его семья, не было, поэтому родители возили сына в Новый Орлеан, Чикаго и Даллас. Ничто не помогало. Уже будучи подростком, Роберт познакомился с балериной, которая подсказала ему, как избавиться от заикания. И ее совет очень напомнил ему то, как сестра училась ходить. Балерина сказала, что, начав произносить слово, он ни в коем случае не должен нервничать или прерываться; надо спокойно и не спеша выговорить его полностью. Она сразу предупредила, что на одно-единственное слово, например «ко-о-о-не-е-е-ч-н-о-о-о-о», может уйти несколько минут. Похоже, она явно разбиралась в том, как функционирует наше тело. «Она просто объяснила, что мне нужно больше времени, чтобы выразить свою мысль, поэтому я замедлил свою речь и в течение относительно короткого времени, недель за пять-шесть, избавился от заикания».