означает «знающий, разумный». Приходится признать, что, когда кто-то присваивает себе тот или иной эпитет, он, как правило, склонен немного преувеличивать. Послание, заложенное в этом термине, состоит в утверждении того, что наш биологический вид развился намного больше, чем любые другие жители планеты, и что мы и сейчас останемся такими, превосходя другие виды. Но я в этом уже не уверен.
Скорее, нас следовало бы называть homo insipiens. Insipiens – это антоним слова sapiens и переводится как «незнающий, неразумный». Название homo sapiens представляется мне каким-то одномерным и предполагает самоуспокоение, тогда как homo insipiens имеет, по-моему, более широкий смысл, который, как я думаю, лучше отражает то, кто мы есть, – искатели знаний.
В связи с вышесказанным возникает еще один резонный вопрос: а не можем ли мы, перестав ходить на своих двоих, в конце концов постепенно развиться в нечто отличное от того, чем то, что сегодня считается человеком?
Очевидно, что сидячий образ жизни делает ее менее физической. Мы начнем познавать мир по-другому, в частности не на собственном опыте. Ведь мы не сможем чувствовать даже то, что нас непосредственно окружает, поскольку это возможно только для того, кто ходит. Вкусы, запахи, то, что мы видим, ощущаем и слышим, – все наполнится иным содержанием. Наше существование станет более абстрактным. Подобно персонажам «ВАЛЛ-И» мы в буквальном смысле утратим контакт с окружающим миром и оторвемся от земли. Вместо того чтобы физически ощущать ее, познавать себя и среду при соприкосновении собственного тела с внешним миром, для нас станет все более естественно ограничиваться психологическими переживаниями и тем самым, возможно, открываться для менее осязаемых вещей, таких как религия или эмоции.
Может ли с нами случиться такое? Всецело осознавая ограниченность собственных знаний в этой области, я написал неврологу Эдварду Мозеру, лауреату Нобелевской премии по медицине, и спросил его, можем ли мы, люди, со временем перейти к более абстрактной форме бытия. Меня, в частности, интересовало, может ли наше понимание того, что значит быть частью единого мира, сместить акцент с физического взаимодействия на мыслительную активность. И Мозер ответил однозначно: «Да, это не лишено смысла». А еще подчеркнул, что то, что произойдет, если мы перестанем ходить, будет зависеть от того, что в этом случае займет место ходьбы. «Вообще-то, если человек научился ходить в юном возрасте, а затем почему-то перестал, очень многое можно компенсировать. Однако ходьба и движение составляют основу для исследования и познания окружающего мира, а это фундамент для нашего интеллекта».