— Ты чего туда лазила?! — накричал он на девочку, подхватывая с земли, и увидел, что щека ее пробита насквозь и льется кровь.
А девочка, испугавшись падения, даже не плакала и смотрела на окровавленную руку с удивлением. Он поглядел на нее, не зная, что же делать, затем прилепил лист подорожника и наказал бежать домой. Девочка всхлипнула и, размазывая по щеке кровь, пошла к воротам, а он побежал дальше. И когда был метрах в десяти от входа, услышал, как ахнуло над ним так, будто гром прогремел. Ничего не понимая, он посмотрел на небо, но оно было безоблачным, и влетел внутрь развалин. Тут же выскочил: рванувший снаряд разметал в клочья его друзей…
Выйдя на центральную улицу, Павел Спиридонович сразу же увидел, что многое на ней поменялось: не было ни мостика через канаву, ни самой канавы — по всей улице теперь стелился асфальт. Стало просторнее, но как-то безлико. На том месте, где они снимали когда-то квартиру, выстроили гостиницу. Рядом стоял двухэтажный магазин, и Павел Спиридонович потоптался в нерешительности, не зная, зайти ли в магазин или пройтись еще. Вокруг было довольно людно, оживленно…
— Павлик! — услышал он и от неожиданности вздрогнул: так его давно никто не называл.
Оглянулся и увидел молодую женщину, которая, улыбаясь и махая рукой, шла к нему. Вглядываясь в ее лицо, Павел Спиридонович сначала все никак не узнавал, а затем вспомнил.
— Вот и встретились! — живо сказала женщина, подойдя. — Здравствуй! — И протянула руку, улыбнулась. — Никак не ожидала!..
— Здравствуйте! — Павел Спиридонович как-то поспешно пожал женщине пальцы, тоже улыбнулся, хотя и несколько смущенно: встреча действительно вышла неожиданной, да к тому же он не мог вспомнить имя женщины.
— В гости?
— Да, в гости, — ответил Павел Спиридонович и зачем-то оглянулся. — Приехал, знаете… Так сказать, места родные… Старики мои здесь обитают…
Женщина смотрела на Павла Спиридоновича радостно, даже с каким-то удивлением, будто ждала, что он скажет что-то важное, и понимающе кивала головой. Встреча так взволновала ее, что у нее закраснелись щеки; молодое, очень милое лицо в волнении стало еще живее, глаза блестели, а маленький шрам на щеке придавал ей какую-то необъяснимую привлекательность.
— А я иду, гляжу, — сказала она, когда Павел Спиридонович, промямлив о родителях, замолчал. — Гляжу — Павлик!.. Даже не поверила! Надо же, вот встреча!..
— Да, — согласился он, чувствуя, как ему тяжело говорить. — Встреча, конечно… Как поживаете?
— Хорошо, — ответила женщина, будто отмахнулась от вопроса. — Я сразу-то и не узнала: ты или не ты… Возмужал! Рассказывай, как там?.. где… Ну, прямо не узнать! — еще раз воскликнула она и в порыве схватила Павла Спиридоновича за локоть. — Бывает же такое!..