в прошлом медиатехнологии; эпизод, в котором действие разворачивается в Пустыне Вдохновений, где солист группы Dexys Midnight Runners Кевин Роуланд и Крис Де Бург безнадёжно блуждают в поиске новых идей и где материализуется образ Карлоса Сантаны. В «The Mighty Boosh» история поп-культуры становится фантасмагорией, галлюциногенным бестиарием абсурда, а иногда гротескными наложениями памяти.
СЕЙЧАС
В разные моменты сериала ретро выходит на передний план повествования. «Eels Song» — причудливый гибрид варьете и техно, на фоне которого монструозный персонаж поёт: «Части прошлого и будущего соединяются, чтобы получилось что-то не такое славное, как что-то другое». И в другом куплете: «Я был одной ногой в могиле, но меня выручил нью-рейв». Ещё в одном эпизоде Винс Ноар и Говард Мун сталкиваются с плагиаторами, которые копируют каждое их фирменное движение, каждую коронную фразу и даже их имена — плагиаторов зовут Ланс Диор и Гарольд Бум. «Гарольд Бум» — грубая отсылка к литературному критику Гарольду Блуму и его знаменитой теории «Давление авторитета» (от синдрома которой дуэт явно не страдает). Но ги-перхипстер Винс сам по себе жутко неоригинален, что делает его негодование по поводу плагиата ещё более смешным (он, помимо прочего, пишет заявление на злоумышленников в полицию моды). Соперники дают Винсу и Говарду нарочито бесполезный совет: «Будущее мертво, ретро — новая тема... Все смотрят на-
неестественности, нивелировав негативный (одноразовость) смысл этого стереотипа и восстановили в правах утопическую идею нового материала будущего. Решающее значение в случае с Daft Punk сыграл вокодер, с помощью которого они укутали свои голоса в тёплый, ангельский цифровой тембр, подобно тому, как в своё время поступили Kraftwerk.
Возникшая вокруг хипстерского движения Вильямсбурга, Шордича и Митте эстетика электроклэ-ша была вспышкой в памяти, осветившей молодых пижонов с косыми чёлками, в тонких галстуках поверх футболок и увешанных браслетами. Первая волна электроклэш-артистов (Fischerspooner, Miss Kittin и им подобных) не оправдала себя как очередное грандиозное явление. Но их звук застрял в ночных клубах на целое десятилетие. Люди начали называть его «электро». Это казалось довольно глупым ря тех из нас, кому довелось пожить в восьмидесятые, когда под электро понимали нью-йоркский хип-хоп с мощными басами, под который танцевали брейкданс. Но в нулевые электро стали называть любую электронную танцевальную музыку, написанную с применением цифровых технологий (программ и платформ, лежащих в основе большинства жанров современной