ЗАТЕРЯННЫЙ В БАРДАКЕ
Новые технологии повлияли и на ограниченный круг кол-лекционеров-фанатиков. Продажи в интернете принесли хорошие дивиденды продавцам музыки, но украли у нас романтику и элемент неожиданности, связанные с путешествиями в мир реальных музыкальных магазинов и рынков. Интернет-ме-
тически становится в своём роде коллекцией, огромные бесформенные книги с записями, текстовые фрагменты и наброски... книга, которая появилась из других книг и увенчалась аннотацией.
Фрейд в своих трудах часто пишет о коллекционировании, не потому, что он нашёл психологическое объяснение этому навязчивому желанию (он практически не ссылается на него в своих работах), но потому, что он сам был заядлым коллекционером (к моменту своей смерти в 1939 году он собрал несколько тысяч предметов антиквариата — статуэтки и скарабеи), и потому, что его собственная тяга к коллекционированию легко поддаётся психоанализу (он увлёкся этим после смерти своего отца). Однако теоретики коллекционирования часто апеллируют к фрейдистским теориям. В своей работе «Система коллекционирования» Бодрийяр обсуждает этот феномен в контексте нарциссизма («и неизменно речь в первую очередь идёт о себе, о том, что собирает отдельный индивидуум») и «регресс к анальной стадии, выраженный в поведенческой модели накоплением, систематизацией и агрессивным стремлением сохранить всё накопленное» (что, с одной стороны, звучит совершенно верно, а с другой - абсолютно банально). Намного интересней то, как он сравнивает предметы коллекции с домашними животными, которые существуют в пограничном состоянии между объектом и субъектом, между соратником и движимым имуществом.
Другие рассматривают коллекционирование как беспомощное смещение акцентов своего соб-
ханизмы поиска, торгов и поиска меньшей цены вроде eBay, Gemm, Discogs и Popsike радикально изменили процесс коллекционирования и практически вытеснили с рынка магазины подержанных пластинок — получить желанную запись с помощью двух кликов мышкой гораздо проще.
СЕЙЧАС
Благодаря eBay коллекционирование, необязательно музыки, стало общераспространённым увлечением, а ограниченность жилого пространства при этом обусловила рост складских помещений. Индустрия хранения увеличила свой объём на 700 процентов за последние десять лет. Как и я со своим складом в Лондоне, многие люди готовы платить за то, чтобы не ограничивать свои увлечения и не избавляться от всего того, что уже приобрели.
История культуры коллекционирования полнится байками о психических расстройствах, о людях, у которых отказали тормоза, о тех, кто зашёл слишком далеко. Среди тех, чья страсть граничит с безрассудством и кого я знаю лично, есть один персонаж, стоящий особняком. Стив Микалёф — мой университетский друг. Стив учился в Раскин-колледже, где получил стипендию как представитель рабочего класса из лондонского района Бермондси. Но вместо того, чтобы сделать для себя что-ственного страха смерти, кричащее отрицание истины «ты не сможешь забрать всё это с собой». Жак Аттали, например, пишет в своём трактате «Шум: политическая экономия музыки», что «накопление времени в виде пластинок в своём самом фундаментальном смысле является предвестником смерти». В «Принять и удержать», авторитетнейшем исследовании пяти веков коллекционирования, Филипп Блом утверждает, что коллекционеры возводят «крепость памяти и нетленности». Прототип Гражданина Кейна, Уильям Рэндольф Хёрст страдал от панического страха смерти, как и многие плутократы того времени, он был неконтролируемым грабителем сокровищ Старого Мира, большинство из которых пылились в сундуках в его особняке. Блом предполагает, что чем «больше коллекция и чем ценней её содержание», тем больше коллекционер становится похож на фараона, погребённого с его сокровищами.