Воспоминания о Л. Д. Ландау (Зельдович, Гинзбург) - страница 173

В течение этого чаепития разговор сделался, как обычно, общим, и я уже не помню, по какому поводу Ландау заявил: «Работать надо легко, как птица поет».

По тому, как он это сказал, было ясно, что это его собственное кредо, что сам он именно так и работал.

Над моим столом висит портрет Дау — литография художника Юрия Могилевского. Я увидел этот портрет первый раз, когда он был еще рисунком, портрет решительно не был похож на оригинал: я никогда не видел у Дау стиснутых губ, такого театрально задумчивого выражения. Но прошли годы, и я обнаруживаю, что образ, созданный художником, все больше и больше вытесняет из моей памяти живой оригинал.

Так работает время…

Есть еще один — живописный — портрет, который некоторое время висел в Институте физических проблем. Потом портрет куда-то исчез. Как-то в 1980 г. меня спросили совета, что можно сделать с большим портретом академика Ландау, написанным маслом, принадлежащим художественному фонду и лежащим в его запаснике. Ему не нашли места ни в каком музее, и с ним не знают, что делать. Сейчас портрет висит в библиотеке Института атомной энергии им. Курчатова, где когда-то Ландау прочел курс лекций по теории атомного ядра — лекций, на которые стекались сотни физиков из многих московских институтов.

На портрете Дау сидит в кресле строгий и величественный. И с этим портретом случилась та же история. Совсем чужой вначале, он становится со временем все более и более похожим. Так стирается и изменяется реальность. Но память все-таки хранит больше.

Май 1939 г. Первомайская демонстрация в Ленинграде. В колонне Ленинградского университета, который тогда носил имя А. С. Бубнова, передавалось кем-то принесенное известие. В Москве появился Л. Д. Ландау. Он «исчез» около года назад, и его «воскрешение» было воспринято как чудо. И это было действительно чудом. Чудо это было рукотворным: только смелость и авторитет академика П. Л. Капицы смогли снять с Ландау нелепое обвинение и вернуть физике одного из самых крупных ученых нашего времени.

Пора заметить, что Дау не любил слова «ученый» и никогда не употреблял его. Но какое еще слово годится для того, чтобы говорить о самом Дау?

Вернемся на демонстрацию. «Дау вернулся» прозвучало как возвращение старой эры.

Приближающееся распределение на работу после госэкзаменов не предвещало ничего хорошего. Физики-теоретики были никому не нужны, а аспирантских мест для них было в Ленинграде только два. Одного аспиранта брал в университет В. А. Фок, он взял исключительно талантливого Н. С. Крылова, успевшего за свою короткую жизнь (умер в 1946 г.) сделать классическую работу по обоснованию статистической физики. Второе место было в Физико-техническом институте — на него претендовал (с общего согласия конкурентов!) Г. С. Завелевич, тоже талантливый теоретик, погибший на фронте под Ленинградом в первые месяцы войны.