— А то як жеж. Непременно ждать буду.
Скрипнули двери, и в сенях стало светлее.
— Ты здеся? Подь сюды. Не бийся, уйшол вин. Жоних твий… — последние слова старуха произнесла со злой иронией.
Мы с хозяйкой сидели на крыльце. Пых играл с метёлками камыша, брошенного во дворе. Лучи заходящего солнца ярко освещали деревню на противоположном склоне. Бабка сунула мне в руки большую глиняную кружку с ароматным отваром. Отпивая маленькими глоточками горячее питьё, я начала понемногу успокаиваться.
— Не люб вин тоби? — просто спросила старуха.
Я посмотрела на неё с удивлением, поставила посудину на перила и сначала ткнула себя пальцем в грудь, потом показала растопыренные ладошки и ещё два пальца.
— Ну да… Взамуж рано, — согласилась собеседница, а потом вдруг перешла с южнорусского «суржика» на нормальный русский язык. — Видишь ли, девочка, я хотела тебя ученицей своей сделать. Первую проверку ты прошла — через складки нормально ходишь. Вторую проверку прошла тоже — голова соображает, руки работают. Через пять дней должна была закончиться третья проверка — ауры и энергии. Дело это небыстрое. Потому ты и спала в сенях, а не в доме. И вот надо же такому случиться. Взамуж! — Передразнила она Петра, потом ещё раз внимательно на меня посмотрела. — Точно не хочешь?
Кулём рухнула со ступеней и бухнулась хозяйке в ноги. Молитвенно сложив руки, умоляюще смотрела ей в глаза и отрицательно качала головой: «Сжалься!»
— Ну нет так нет. Но и я тебя держать не смогу, — вздохнула. — Арина сестра старосты, нельзя мне с ними ссориться. Давай так сделаем. Если Пётр мамку свою уговорит тебя сватать, то я согласие дам, а потом так спрячу, что они вовек не найдут. Договорились?
Кивнула грустно. Согласна, потому что выбор у меня невелик.
Тётка Арина пришла через три дня под вечер. Сидели они с моей хозяйкой на завалинке и негромко о чём-то переговаривались. Не одну меня, а всех чужих баба Марыся в дом не пускала.
Подслушать, о чем судачат женщины, я не могла, да и не хотела. Заканчивала убирать со двора мусор, оставшийся от камыша. Курятник красовался новой крышей, но неблагодарный петух по-прежнему каждое утро орал над моей головой. Подлец!
— Ну шо, дэтина, слухай сюды, — закрыв на засов ворота за тёткой Ариной и присев на крыльцо, баба Марыся перешла на русский. — Уговорил-таки Петро родню сосватать тебя. Свекровь твоя будущая очень тем недовольна. Но сын пригрозил, что из дома убежит, если на тебе не женят. Паршивец! Договорились на осень. Пока живём как прежде. Со двора ни шагу, чтобы повода не было раньше свадьбу назначить. Поняла?