Когда мы вернулись в гостиницу, я переоделась в платье с открытыми плечами, то самое, которое онзаказывал. Саша присел в кресло, я на небольшой диванчик. Коньяк, фрукты и первый тост. Он предложил выпить за меня, за то, что я, такая умница, придумала эту встречу. Второй тост снова его – за любовь!
Я уже много лет игнорировала этот тост, потому что перестала верить в это светлое чувство. Пятнадцать лет назад я решила выйти замуж за хорошего, так мне казалось, человека, совершенно не испытывая к нему никаких чувств, кроме глубокого уважения. Я решила, что вопрос любви уже не встанет на моем пути, потому что по сути своей я женщина верная и заводить интрижки за спиной мужа никогда бы не стала. Моя сущность заснула, мое женское начало скукожилось, и я жила много лет, как засохшее дерево.
После решения жить раздельно я словно проснулась и поняла, что жизнь продолжается, цветут сады, пахнут цветы, и душа моя распахнулась для новой жизни. Я вдруг резко начала худеть и, к моей огромной радости, снова стала почти такой же тоненькой, какой была в молодости. Я летала по улицам птицей, не чувствуя ни своего тела, ни возраста.
Но я отвлеклась, а между тем выпитый коньяк сделал свое дело, разговор становился все оживленнее. Наступила пора показывать свои таланты, как того хотел мой возлюбленный. Я начала читать Апухтина.
После первых же произнесенных строк глаза Александра широко раскрылись в удивлении и, мне казалось, даже изумлении. Серо-голубые, прозрачные, как утреннее небо, вбирали меня всю,от гребенок до ног, как сказал другой великий поэт.
– Да, действительно, ты читаешь прекрасно, – произнес Саша и после некоторой паузы добавил: – В юности я мечтал о том, чтобы где-то родилась девочка только для меня одного. Возможно, в далекой стране…
Наступило время песен. Зная, что он был покорен романсом, я запела «Не уходи, побудь со мною». Все свои чувства я вложила в эти строчки, моя душа летала в небесах.
Чувствовала себя неуютно в простеньком платьице, ведь я могла привезти вечернее, изящное. После долгих раздумий решила его не брать, вспомнив мамины слова: «Полюби меня черненькую – беленькую меня всяк полюбит». Саша тоже был одет просто: в джинсы и свитер. Я начала петь несложные в исполнении романсы. Я пела, а наши глаза неотрывно смотрели друг на друга, будто кто-то привязал нас намертво.
Меня переполняла нежность, осмелев, я села ему на колени. Саша сказал, что я очень легкая, наверное, у меня косточки полые, как у птицы, и меня можно носить на руках. Попал в самую точку, я с самого детства ощущала себя птицей, сама не знаю почему. Может быть, оттого, что когда-то, давным-давно, прочитала рассказ о девочке, чувствовавшей, что она умеет летать, и в конце оказавшейся пришелицей с другой планеты. А мне, как Катерине в «Грозе», часто хотелось поднять руки и полететь неведомо куда и неведомо зачем.