Если я соглашаюсь, мне надо быть к этому готовой.
К уютным «семейным» вечерам тоже. К посиделкам на диване совсем как несколько минут назад, к тому, что он выгуливает Гринни, приносит мне цветы, показывает город, а я все это время держусь. Потому что сейчас, когда так отчаянно одиноко и больно, свалиться в эту заботу и перспективы счастья невыносимо легко.
– О чем задумалась, Лаура?
– О том, сумею ли я перед тобой устоять.
На сей раз Бен даже глаза не закатывает, просто смотрит на меня в упор.
– Ты мне сейчас комплимент сделала или опустила ниже подземной пещеры? И хоть убей, никак не могу привыкнуть к тому, что ты сразу выдаешь то, что думаешь.
– Психологи говорят, это помогает строить отношения. Никаких иллюзий.
– Где это ты пересекалась с психологами?
– В ХГУ.
Я пытаюсь закусить губу, но смеяться хочется больше, чем думать обо всем дальше, и спустя пару секунд мы уже смеемся вместе. К этому, к слову, очень легко привыкнуть – не сложнее, чем к уютным семейным посиделкам или знакам внимания, ну или, например, к тому, что Бен всегда оказывается рядом, когда мне нужна помощь.
– Я не хочу новых отношений, Бен, – решительно пресекаю эти мысли. – Я их боюсь. Это ты понимаешь?
– Лучше, чем ты можешь себе представить. – Он смотрит мне в глаза, а потом переводит взгляд на Гринни. – В любом случае, если ты мне откажешь, эту пушистую тварь я заберу себе. По документам она моя.
– Эй!
– Нет, ну а что? Надо же мне кого-то кормить рогаликами. Не тебя, так ее.
– Вообще-то, слово «тварь» носит негативный оттенок.
– Серьезно, что ли?
Мы снова смеемся, но я все равно не представляю, каково это – быть замужем. Пусть даже фиктивно, и сколько продлится эта фиктивность. Когда я собиралась замуж за Торна, я почему-то об этом не думала. То есть у меня в мыслях было только кольцо на пальце и свадебная церемония (и те – весьма размытые, в каких-то идеальных представлениях), сейчас же я понимаю, что основная жизнь начинается после свадьбы. Когда ты узнаешь человека с тех сторон, о которых не знала раньше. По-хорошему, все эти стороны нужно узнать до свадьбы, но что и когда в моей жизни было по-хорошему?
Разве что в глубоком детстве, а детство кончилось.
Пора бы уже это признать.
Я смотрю на Бена, который чешет Гринни голову. Виари забавно дергает лапой, пытаясь перевернуться кверху пузом, и вдруг представляю себе картину – мой малыш тянется к повзрослевшей Гринни, а Бен подхватывает его на руки и говорит: «Идем гулять». Себя я в этой картине мира не вижу, а точнее, вижу отдельно от Бена кусочком несложенного пазла, который в этом месте совершенно ни к чему.