Учитывая, что в предыдущий раз, когда я пыталась с ней связаться, мой номер она заблокировала, равно как и возможность ей писать в соцсетях, сейчас я открыла его, не раздумывая.
Чтобы увидеть ссылку на пост с фотографией, на которой Торн держал под руку эффектную шатенку.
Первым порывом было закрыть это сообщение, удалить его. Потому что под фотографией стоял ехидный смайлик и подпись: «Надеюсь, ты сейчас чувствуешь то же, что чувствую я». Но, разумеется, я так не сделала. Разумеется, я посмотрела на эту шатенку поближе и даже узнала ее.
Известная фервернская модель Солливер Ригхарн.
Тема в соцсетях оказалась весьма злободневной, ее смаковали с самыми провокационными вопросами, стараясь собрать на хайпе как можно больше посещаемости. На десятом таком я не выдержала и просто закрыла ссылку по хэштегам, хотя перед глазами все равно стояли лица Солливер и Торна.
Первым делом я с ноутбука удалила Сильви из своего аккаунта и запретила ей писать мне сообщения. То же самое проделала с ее номером через единый аккаунт. Потом я удалила телефон Торна. А затем открыла сайт службы доставки и заказала себе рогаликов.
Без Бена рогалики почему-то казались не такими вкусными.
Хотя, может быть, дело было вовсе не в Бене, а в том самом первом впечатлении: когда все только начинается, оно кажется ярким, невероятным, притягательным и сильным. А на деле…
В тот момент я поняла, что, кажется, думаю уже вовсе не о рогаликах, а о булке с начинкой. С ледяной крошкой, с перемороженными ягодами, видимо.
Чтоб ты импотентом стал, Торн Ландерстерг!
Я пожелала это ему от души. Потом от души пожелала быть счастливым с Солливер, но импотентом все-таки больше. После чего твердо решила, что вспоминать и думать о нем больше не буду вообще. Прошлое должно оставаться в прошлом, иначе это уже не прошлое, а какое-то недонастоящее.
Мне же нужно реальное настоящее, а не вот это все. И уж тем более не это недобудущее, которое мне мог дать Торн от ледяной широты своей правительственной души.
Гринни получила свою долю рогаликов (помимо положенного ей корма, который схрумкала с невероятной скоростью), мы прогулялись, а после я поняла, что мне нечем заняться в Рагране. То есть, конечно, есть чем – смотреть вакансии, но больше нечем. У меня здесь никого нет, кроме Бена и воспоминаний о маме. Даргел и Рин остались в Хайрмарге и, видимо, не трогали меня, потому что считали, что мне нужно устроиться. К тому же Даргел и Рин даже не знали, что я беременна.
И не узнают.
Пока я не смогу сказать, что это – ребенок Бена.
Эта мысль оказалась слишком острой, слишком жесткой, но не вызвала ни малейших угрызений совести. Мне совершенно точно не улыбалось стать в Хайрмарге суррогатной матерью, и уж тем более не улыбалось, чтобы потом моего малыша или малышку воспитывала Солливер Ригхарн.