На причале, да и на всем берегу, не было видно ни души, кроме седого как лунь старика с берестяной торбой, на спине. Он стоял с покорным видом, уставив свои серые водянистые глаза на приближающееся судно. Кто знает, видел он пароход или нет, не мерещилось ли ему на воде что-нибудь совсем другое. В его жилах, возможно, текла кровь викингов, в его душе звучали голоса по меньшей мере пятидесяти поколений. Но его движения и лицо изобличали в нем лишь обитателя прибрежного островка, человека пастбищ. А теперь вдруг ему приходится куда-то тащиться со своей берестяной торбой — кхе-кхе, подумать только, — пускаться в плавание…
С борта парохода чуть ли не свисал похожий на выдру коротконогий человек, одной рукой он держался за покатую крышу палубной надстройки, другой раскачивал потрепанный канат.
— Ахой! — крикнул он и швырнул конец на причал.
Петля шлепнулась на бревна, отскочила от них и перевернулась на другую сторону.
— Ахой! — снова крикнул человек-выдра.
Только тут берестяная торба очнулся и заметался. Он вцепился обеими руками в конец и натянул петлю на деревянную тумбу. Кряхтел и пыхтел он при этом, как медведь. И в то же время чувствовал, что для успешного завершения плавания и в нем тоже есть нужда. Кхе-кхе!..
Красноносый капитан в очках, нагнувшись над поручнями, следил, как пришвартовывается судно. Вот оно так треснулось о причал, что на палубе загремели молочные бидоны, капитан что-то крикнул вниз кочегару, потом из-за кормы донеслось сердитое урчание воды. Выдроподобный вытащил сходни и кинул их одним концом на причал. Обычно он этого не делал — и так вылезут, на билете не указано, что полагается помогать пассажирам высаживаться. Вот если надо сходить даме или корове — тогда дело другое. На высоких каблуках да на скользких копытах не так-то оно просто. Тут нужен тонкий подход — гы-гы!
Коров на этот раз не было, зато были дамы. Вот они уже встали рядком все трое со своими узлами. И уже первая, самая длинная, ставит свою красную лаковую туфельку на грязные сходни, но тут же оступается и, зашатавшись, визжит. Выдроподобный успел все же предупредительно протянуть руку. Дама изящно оперлась на нее одним-единственным пальчиком и просеменила на причал. Там она обернулась, сделала легкий книксен и сказала со светской улыбкой: «Thank you!»[5] Выдроподобный галантно передвинул табачную жвачку с одной стороны рта на другую и занялся остальными дамами.
Тем временем берестяная торба неуклюже перебрался через борт на палубу. Он отнюдь не был уверен, что износ трапа входит в стоимость и его билета. А выдра, высадив дам, с грохотом перетащил на причал три-четыре пустых бидона.