…Если бы она знала, как он тоскует по ней! Она бы так не играла. Потому что она все же добрая, сердечная девушка… Если бы она могла понять, как что-то жжет и ворочается у него в груди, словно горячий камень. Эта неугасимая страсть, она не дает покоя ни ночью, ни днем… Разве он виноват, что родился мужчиной, а она — женщиной и что его влечет к ней?
Он опустил голову на руки.
…А Маали, видно, думает, что он необузданный, грубый, бессердечный… Она думает так из-за его похождений с Мари, да и всего прочего… Не понимает она одного: все это потому, что он любит ее, Маали… Любит так, что невозможно выразить словами…
От этих горьких мыслей парню стало больно, плечи его затряслись.
И в эту минуту кто-то тихонько тронул рукой его спутанные волосы и мягко произнес:
— Куста!
Парень вздрогнул от неожиданности и оглянулся. По ту сторону оконной решетки в мельничном помещении стояла Маали. Куста сжал ее теплую руку своей влажной от слез ладонью.
В первую минуту оба молчали, не зная, что сказать. Луна выплыла из-за тучи и осветила смущенное лицо Кусты.
— Почему ты такая? — спросил наконец он.
— А ты почему такой? — вопросом же ответила девушка.
Куста снова присел на колоду, не выпуская ее руки. Маали тоже оперлась на подоконник.
— Ты же знаешь, что я этого не могу, — продолжала девушка.
— Зачем ты меня мучаешь? Ты же видишь, как я тебя хочу…
— Но я не могу!.. Ты думаешь, сама я… — Голос девушки перешел в жаркий шепот. — Нельзя же…
— Почему? — тоже шепча, допытывался Куста, прижимая лицо к железной решетке.
— Ты сам знаешь… Тебе-то ничего, а мне что делать?.. Куда потом деваться?..
— Я женюсь на тебе, — сказал парень, сам хорошенько не веря своим словам.
— Нет, ты меня не захочешь в жены… Я стара… и бедна… — печально ответила девушка, но в голосе ее слышалась мольба: «Женись, дорогой, женись, ну пожалуйста!»
— На два-три года старше меня… Ничего не значит…
Он сжал руку Маали и сказал:
— А теперь открой дверь.
Но она покачала головой:
— Нет, не открою. Все вы, парни, как звери дикие, с вами только и говорить через решетку.
На этом разговор снова оборвался.
Куста поглядел на озеро. Где-то в омуте, сверкавшем от лунного света, всплеснула большая рыба. Побежали круги, свет месяца заплясал на них, разбиваясь и снова возникая. Деревья по берегам, словно темные холмы, подымались к уже прояснявшемуся небу. Луна серебрила их верхушки.
Куста чувствовал, что в нем рождается что-то новое, чистое. Его рука, державшая руку Маали, задрожала.
— Маали, — прошептал он. — Маали!
— Что?
— Ты не сердишься на меня?
Девушка ничего не ответила. Рука ее тоже задрожала. В ночном сумраке лицо девушки выглядело бледным, печальным.