***
Наметанный глаз не обманул Болдырева - меня спасла меховая шапка, но удар был столь силен, что очнулся я тогда на ломовой телеге, мимо медленно проплывали те самые патриархальные домишки вдоль Камер-коллежского вала, а рядом лежало еще несколько тел. На облучке или как он там называется, сидели извозчик и городовой, еще один полицейский шел сзади, следом гнали два десятка арестованных.
Досталось работягам крепко - даже не считая избитых до потери сознания, было много шишек, фингалов и ссадин, хватало глубоких рассечений, как минимум одна сломанная или вывихнутая рука, которую баюкал седоусый рабочий.
По соседству повернулся и открыл глаза коротышка с кулачищами, тяжело вздохнул, повозился и сел, сплюнув на землю кровь. Некоторое время он сосредоточенно шевелил языком во рту, а потом полез туда пальцами и вынул зуб, сопроводив это крепким словом. Обтерев руки о пальтишко, он заметил меня:
- Итить, инженер? А тебя-то за что?
- Баб защитить хотел.
- А ну там молчать! - прикрикнул городовой и мы перешли на шепот.
- Правильные вы там у Бари. Федоров Иван, слесарь. - и он протянул мне мозолистую лапищу.
- Молчать! - снова рявкнуло сверху, - Сейчас высажу, пешком пойдете!
Голова еще кружилась, Иван тоже был не ахти, так что мы предпочли замолкнуть, судя по всему у нас будет время наговориться в камерах Рогожской части, куда нас вскоре и привезли.
Работяг загнали во двор и поставили под конвоем перед арестанским домом. Кружился снег, время шло, слышно было как в здании часы два раза отбили четверть - значит, прежде чем перед нами явилось начальство, мы мерзли во дворе не меньше получаса. Я с удивлением узнал пристава, с которого и началась моя здешняя эпопея, Кожин прошел вдоль строя, мазнул по мне взглядом и двинулся дальше, но запнулся, вернулся обратно и вгляделся в меня.
- Господин Скаммо! - надо сказать, что изумление в его голосе было неподдельным, - как это вас угораздило?
- Жандармы избивали женщин, я пытался прекратить.
- Ну, знаете ли, вступаться за смутьянов…
- Женщин. Бить. Нельзя. - как можно тверже отчеканил я.
- Хм… Ждите. - и он двинулся в сторону группки полицейских чинов и штатских у дверей части.
Иван выслушал наш разговор и простецки дернув меня за рукав, поинтересовался:
- Это кто?
- Пристав, знакомый.
- А что за фамилие - Скаммо? Чухонец?
- Нет, американец.
- Америка-анец, - удивленно протянул Иван, - а как же ты по нашему так ловко болтаешь?
- Предки русские, - я был немногословен, потому как замерз да и рубец от удара саднил немилосердно.
Кожин закончил свои разговоры, что-то приказал и махнул в мою сторону рукой городовому, который немедля выцепил меня из строя и повел в здание.