Так… Милостивый государь Михаил Дмитриевич… известное вам происшествие в прошедший четверг… в таком положении… некоторые обстоятельства не позволяют… черт, да что они за хвост тянут? Неужели нельзя прямо написать, что случилось? Ладно, дальше… не вижу иного выхода… просить вас более не визитировать нас… отказаться от услуг библиотеки… не искать встреч… уехала в имение…
Приплыли.
Это, кажется, называется - отказали от дома. Рука сама опустилась вниз, из конверта выпала пятирублевка, надо же, благородные какие, даже остаток за абонемент вернули. Я снова перечитал письмо, как мне показалось, между строк сквозило некоторое сожаление - нынешние формальности в обществе были покамест сильнее личных чувств, все верно, тут еще девятнадцатый век и свои правила поведения. Странно даже что меня со всеми моими закидонами так долго терпели, наверное списывали на американское происхождение, да и держать среди читателей такую экзотическую птицу было, наверное, прикольно. Хм… некоторые обязательства, некоторые обязательства, неужели Белевские дали какие-то авансы фон Зальца? Эх, барон, барон… решил выехать на административном ресурсе?
Меня заполнила злость. Но малость поскрипев зубами, я успокоился. Ладно, переживем. С одной стороны, обидно, клянусь, обидно, ну, ничего не сделал, да, только вошел. Наташа мне нравилась чем дальше тем больше, опять же полезные знакомства, да и такое прикрытие для встреч с Савинковым где еще найдешь. С другой - может, и к лучшему, что наши отношения с Наташей не доросли до полноценного романа, инженер по нынешним временам это неплохо, но все-таки дочери генерал-лейтенанта не пара. Сословное общество, все дела, могло обернуться и серьезным скандалом. В высших кругах московского дворянства подбор женихов и невест строже, чем прием в КПСС в годы застоя, инженеру без родословной ничего не светит. И хрен с ним, как говорят, проехали. Забудется со временем. Не юноша с влажными мечтами, вешаться не побегу.
Вечером я занялся револьвером - чистка и смазка оружия суть занятие медитативное, успокаивающее и безусловно полезное, запах оружейного масла и звук, с которым детали становятся на место, благотворно действует на нервы. Потренировался выхватывать и вскидывать пистолет, зачем-то решил еще раз разобрать, но и тут хорошего окончания не случилось - ухитрился неслабо прищемить палец.
Следующим днем события развивались примерно в том же духе. Для начала в контору Бари позвонил Василий Петрович и похоронным голосом сообщил, что путеукладчик нам задробили. Дирекция Ярославской дороги после месячного рассмотрения проекта решила, что “применение столь сложного устройства не несет предлагаемых выгод ввиду избыточного числа рабочих рук вдоль линий дороги”. В известной степени они были правы, машина получилась непростая, требующая и угля, и обученного персонала, в то время как мужики с костыльными молотками и клещами для рельс и шпал вполне с задачей в населенной европейской части, по которой шла дорога, справлялись. Но Собко как-то весь осунулся и даже посмеиваться стал меньше, раздумывая, не предложить ли путеукладчик на строящуюся Виндавскую дорогу. Подсунутый ему эскиз автосцепки малость Василия Петровича развеял и он взялся его дорабатывать, не переставая бурчать, что такое начинание никому в России не нужно, вот в цивилизованных странах...