Сейчас мы скакали, понукая лошадей, стараясь одновременно оторваться от преследования и заманить подальше от своего отряда этих всадников. Но нет, пожалуй, хватит уже убегать! Преследователи ощутимо быстро нагоняли нас, стреляя на ходу из карабинов. Подождав удобного момента и подходящей местности, я подал условный сигнал.
Заметив его, все пулемётчики начали останавливать лошадей и укладывать их на землю, имитируя ранение. После чего стали лихорадочно отстёгивать ручные пулемёты от сёдел, к которым были привязаны. Пять, десять, пятнадцать секунд, и вот я вижу на мушке своего пулемёта, нет не фигуры врагов, а плотно замотанную какими-то тряпками грудь Азель, а потом её глаза.
— Они повернули, отсюда плохо стрелять, тебя обойдут, Змей!
Вот… Уже и обзываться стала! Хорошо, хоть змей, а не козёл или баран!
Я выглянул из-за крупа кобылы. Так и есть, всадники, громко улюлюкая и размахивая саблями, неслись не прямо на меня, а заходили слева, зачем-то обойдя меня сбоку. Времени на размышление не было и, переместившись на более удобную позицию на вершине бархана, я открыл огонь, присоединившись к пулемётчикам, открывшим огонь на секунду раньше меня.
Пулемёт громко застрекотал, бешено дёргаясь от судорожных усилий железного механизма, исправно выплёвывая крупнокалиберные пули, опустошая пулемётный диск и стремительно нагревая кожух воздушного охлаждения.
Впереди, на расстоянии не больше двухсот метров, стали падать, вместе со своими лошадьми, убиваемые пулемётным огнём всадники. Кони ржали, вставали на дыбы, сбрасывая седоков и, либо заваливались сами, либо, освободившись от седока, скакали, куда глядели их глаза, в ужасе прижав уши к грациозной голове благородного животного, древнего спутника человека.
Направляя ствол пулемёта влево-вправо, я косил, как траву, всех, кто скакал в мою сторону. Но тут пулемётный диск закончился, а враги нет! Всё-таки, это ручной пулемёт, а не станковый, и ёмкость его диска весьма ограничена.
— Патроны… Азель! Стреляющая рядом со мной из двух револьверов, «по-македонски», Азель не сразу поняла, что от неё надо. Пришлось добавить лирики в свой голос.
— Пулемётный диск давай, дура! Вот что хорошо в арабских и негритянских женщинах — они не обижаются сразу, а может, это потому, что вокруг нас жужжали пули, аки шмели, на клеверном поле. Не знаю.
Ждать, пока она сообразит, что надо подать мне пулемётный диск, я не стал, не до того, и сам полез за ним в кожаный мешок, прикреплённый к луке седла лошади. Вокруг нас безумствовали раскаты боя, состоящего из пулемётных очередей, выстрелов из карабинов и винтовок, свиста сабель и криков ярости и страха. Вся земля была покрыта трупами коней и людей, скошенных ружейно-пулемётным огнём.