Остановив коня и спешившись, я держал пулемёт, как товарищ Сухов, навскидку, и стрелял из него по верблюжьим всадникам. Остальные пулемётчики стреляли, кто как научился. Кто — то лёжа, широко расставив ноги в упоре, кто — то с колена, а кто — то и через седло коня, успокаивая его с помощью второго номера пулеметного расчета.
Снаряженных пулемётных дисков у нас было ещё много, и никто их не жалел, без остановки расстреливая. Несколько пулемётов заклинили, не выдержав интенсивной стрельбы, и вышли из строя, но на общем итоге сражения это не сказалось.
Осознав грозившую опасность, часть Верблюжьего корпуса, развернувшись к нам, попыталась атаковать, но было уже поздно, и все они погибли под ливнем пулемётного огня. Почувствовав помощь, оставшиеся в живых всадники и спешившиеся воины Айды Вашера, снова бросились в атаку. Через полчаса Верблюжий корпус был разбит и его остатки рассеялись.
Вслед за ним, так и не сумев победить пехоту, сбежали и остальные арабы, настёгивая плётками коней, и стремясь как можно быстрее выйти из-под огня. Они понесли огромные потери, и дальнейшее продолжение газавата, после потери своего лидера, сбежавшего ранее, казалось им бессмысленным.
На обратном пути они ещё успели напасть на остатки войск раса Алуллы, надеясь застать их врасплох и взять небольшой реванш, за общее поражение, но рас был начеку и не забывал об этой группе в своём тылу. Получив отпор и бросив раненых воинов, остатки войска газавата исчезли в приграничной с Египтом пустыне. Домой их вернулось совсем немного.
А Хуссейна ибн Сауда ибн Абдаллаха тихо придушили в одном из караван-сараев, по пути домой, за то, что он не справился с задачей и потерял всё своё войско.
Попавшие в плен, воины газавата стали хоронить погибших, восстанавливать повреждённые их нашествием укрепления города Вади-Гальфа, а также выполнять работу по гражданским специальностям, пользуясь милостью победителей.
Самые одиозные и фанатичные были отправлены на борьбу с крокодилами, в Нил, и никто из них назад не вернулся и до противоположного берега не доплыл. Видно, вера их была слаба, а природа и хищники сильнее. Каждому — своё!
Ефим Сосновский долго осмысливал идеи, озвученные Мамбой. Они были столь неожиданные, что даже его молодой мозг и не заретушированное прожитыми годами сознание, дали сбой.
Остров Иль-дю-Леван, а попросту Леван, в результате долгих переговоров был всё же арендован, пока на двадцать лет. Продать его правительство Франции отказалось наотрез. Никто, правда, и не надеялся на это, но всё же…