Как только я осознал это, неведомая сила всколыхнулась во мне.
— Будьте все вы прокляты! Я уничтожу вас. Я знаю, кто приказал это сделать и ради чего. Слышите вы, я знаю. Я объявляю войну Британской империи. Войну до конца. Клянусь своей кровью и духами Африки. Я уничтожу её. Я уничтожу всех, кто отдал этот приказ, и всех, кто задумает сделать такое вновь.
— Бойтесь меня, Мамбу, царя Судана, Иоанна Тёмного, Иоанна Мстителя. Я отомщу, и месть моя будет страшная и неотвратимая. Ждите, я приду к вам, англы, и отомщу. И пусть небеса содрогнутся от моей мести!
Ненависть захлестнула меня с головой, я закружился в каком-то диком танце вокруг тела Заудиты, которая так и не успела стать моей женой, и которую я почти не знал. Этот танец ярости и мести, вызванный откуда-то из глубин моей души, был настолько дик и ужасен, что вокруг меня образовалось огромное пространство, полностью свободное от живых людей.
Я танцевал ритуальный танец, присланный мне мёртвым богом из тьмы веков, и который жил в моём подсознании, запрятанный там так далеко, что я о нём и не догадывался.
Все смотрели на безумство Мамбы и не осмеливались подойти к нему. Неизвестная сила, имеющая сверхъестественную природу, отталкивала их, заставляя бежать, куда глаза глядят. Наиболее стойкие и храбрые стояли в оцепенении, как будто увидели проявление своих старых, тщательно скрываемых страхов, и только потихоньку отступали назад, вытаращив в ужасе глаза и заливаясь холодным потом, несмотря на жару.
Кружась в запредельном мистическом танце и улавливая незнакомые для меня образы, я впал в транс. В голову приходили слова на незнакомом языке. Я повторял их, одной рукой срывая с себя тяжёлые одежды и кружась уже полуголым, собирая со своей груди текущую по ней кровь из ран и разбрызгивая её вокруг.
Пуля, застрявшая в груди, давно уже была выдернута и сейчас валялась где-то в пыли. Поднося к губам руку, окровавленную своей кровью и Заудиты, я выкрикивал слова проклятий и клятв, пока у меня ещё оставались силы. В голове проносились видения будущего, которые я не в силах был запомнить.
Потом силы оставили меня, я зашатался, разум окончательно помутился, и кровавая пелена опустилась на мои глаза. На слабеющих ногах я сделал ещё два круга безумного танца, пока они окончательно не подкосились, и я не рухнул на окровавленную землю, уже ничего не слыша и не видя. Мир закружился перед глазами, и я потерял сознание.
Луиш Амош ждал во дворце прибытия из церкви Мамбы с Заудитой. Время тянулось мучительно медленно. «Надо было поехать вместе с Мамбой», — досадуя на самого себя, думал он. Здесь же ждали Ефим Сосновский и остальные приглашённые, включая послов ведущих европейских держав.