Со временем, когда глаза привыкли к полумраку, путешественники стали кое-что различать в неверной и тусклой зеленоватой мгле по сторонам. Иногда на тропу падал тонкий светящийся луч, которому посчастливилось пробиться под лесной полог в щелочку между листьев и проскользнуть вниз через густое переплетение ветвей. Но это случалось редко, и вскоре солнечные блики вообще пропали.
В лесу жили черные белки. Когда зоркие внимательные глаза Бильбо приспособились к лесному сумраку, он стал подмечать, как эти зверьки, махнув хвостом, удирают с тропы и прячутся за стволами. Вокруг слышались странные звуки: кто-то ворчал и шмыгал в подлеске и в грудах слежавшихся листьев, местами устилающих лес необычайно толстым ковром, но хоббит не мог разглядеть, кто там возится. Самое противное, что они видели в лесу, – это паутина: плотные, темные, невероятно толстые сети висели между стволов или опутывали нижние ветви деревьев по обе стороны от тропинки. Саму-то тропу паутина нигде не пересекала – то ли дорожку охраняло какое-то волшебство, то ли была другая причина, никто не знал.
Очень скоро путники прониклись к лесу такой же глубокой ненавистью, какую прежде питали к гоблинским подземельям: им даже казалось, что отсюда еще трудней выбраться. Они невыносимо истосковались по солнцу и голубому небу, по ветру и чистому воздуху, но продолжали упрямо идти вперед. Под покровом ветвей не чувствовалось даже легкого ветерка, здесь всегда было душно, темно и тихо. Это мучило даже гномов, привычных подолгу работать в копях и оставаться под землей без солнца, а уж хоббит, который, хоть жил в норе, но отнюдь не сидел там безвылазно летними днями, – тот и вовсе задыхался.
Ночью становилось совсем плохо – кругом воцарялась черная, как смоль, непроглядная тьма. И это не преувеличение: Бильбо не мог разглядеть и свою руку, даже когда подносил ее чуть ли не к самому носу. Хотя нет, пожалуй, неправда, что путники совсем ничего не видели. Временами они видели чьи-то глаза. Гномы и хоббит спали тесным кружком, а караульные сменяли друг друга, и когда Бильбо стоял свою стражу, он замечал в темноте вокруг сверкающие огоньки. Иногда совсем рядом вдруг появлялись пары желтых, красных или зеленых глаз, смотрели пристально, потом медленно гасли, исчезали и вновь медленно разгорались уже в другом месте. Порой огоньки мерцали прямо над головой, где-то в ветвях, – это было страшнее всего. Но самыми неприятными Бильбо казались отвратительные бледные выпуклые глаза. «Насекомые, – думал он. – Явно не звери. Только уж очень они большие».