Походил-походил по селу и вернулся опять к Шабрихе.
Хозяин обрадовался:
— По дешевке отдам, мил человек!
Снова я ходил вокруг коровы, снова осматривал ее, снова думал: «Хозяин говорит: жрать горазда! Может, потому и молока мало дает, что досыта ее не кормят, а если ее досыта кормить, так, может, она и молока даст столько, сколько никому и не снилось! Попробовать, что ли?..»
Договорились о цене, хлопнули по рукам, и через несколько дней хозяин привел свою корову в совхоз.
Пришел он, к моей досаде, еще засветло. Увидели караваевцы мою покупку, и, как я ожидал, начались насмешки:
— Глядите, какое страшилище Станислав Иваныч купил!
— Вот так корова! Не корова, а баржа на четырех ногах!
— Это что, на кожу купили или крышу ею подпирать будете?
Я сжал губы, молчу. Что отвечать? Время покажет.
Отвел я корову на скотный двор, а сам пошел за Ульяной Барковой.
Показываю ей Шабриху, спрашиваю:
— Нравится?
А Ульяна смешливая, веселая, она как взглянула на корову, так и покатилась со смеху:
— В жизни, — говорит, — такого страшилища не видела!
Вот тут я ее и посвятил во все свои планы. Рассказал ей, как с помощью искусственного отбора и подбора родительских пар можно улучшить стадо. Разъяснил, почему я купил эту великаншу Шабриху и какие надежды на нее возлагаю.
— Давай, Ульяна, попробуем ее раздоить!
Отвели мы Шабрихе самое почетное место на скотном дворе и стали готовить ее к раздою. Рядом с нею поставили еще одну корову, по кличке Ревизия. На нее тоже возлагались большие надежды. И эту корову я поручил Барковой.
Раздой коровы дело сложное, требует от доярки большого мастерства, терпения и внимания. Подготовка к раздою началась еще до отела. Шабрихе и Ревизии мы создали особенно хорошие условия. Баркова заботилась о них, по нескольку раз в день меняла им подстилку, мыла и чистила животных, давала им вдосталь кормов.
Вскоре Шабриху было не узнать: ее громадный скелет как бы оделся мускулами. Теперь уже не только нельзя было пересчитать ее ребер, но даже и прощупать их было нелегко — таким упитанным стало животное. От этого она казалась еще крупнее, еще крепче.
И вот, наконец, обе коровы отелились. Обе принесли нам по бычку. Сына Шабрихи мы назвали Шанго, а сына Ревизии — Резвым.
Почти сразу же после отела стали давать эти коровы по два ведра молока. Это было многообещающим началом.
…На скотном дворе тишина. Ульяна Баркова сидит на маленькой скамеечке возле Шабрихи. Ульяна Баркова и сама маленькая, тоненькая, а возле Шабрихи она кажется еще меньше. Она терпеливо массирует вымя коровы.
— Сколько сегодня? — спрашивают Ульяну ее подруги.