Ощущения при этом, если честно, были самые фантастические! Трудно сказать, насколько это вообще приятно – иметь при себе такого упертого законченного придурка, на которого всегда можно излить свою злость. Но я даже не подозревала, сколько гнева и ярости, оказывается, сидит у меня глубоко внутри! Неистово клокочущих, готовых выпотрошить любого, кто только встанет на моем пути! Особенно если он из этой чертовой администрации.
Между тем Уилл подхватывает с заднего крюка на двери полотенце, и я сглатываю болезненно застрявший в горле комок. Во рту у меня внезапно пересыхает, и делается трудно говорить.
– Идешь в душ? – глупо спрашиваю я. Вот уж точно – тупой и еще тупее.
Он взглядывает на меня, словно только сейчас заметив мое присутствие, и кивает в ответ:
– Ага. Я из спортзала. Вспотел малехо.
Перекинулись парой слов ни о чем. И так вот всегда.
– Классно. Какой ты молодец, что в воскресенье встал так рано, – говорю я, слыша нотки отчаяния в своем голосе. Он делает шаг к ванной, и я торопливо продолжаю: – Ну, а я на йогу сегодня чуть попозже пойду. Так что тоже буду молодец. Надеюсь, это поможет мне расслабиться. У меня опять была ужасно напряженная неделя.
На этом я умолкаю. Он и не спрашивает меня насчет моей рабочей недели. Он и так, наверное, все это уже слышал. И наверняка по-прежнему уверен, что я все свое время – точнее, наше с ним время – трачу на Лорен, Джоэли и на планирование чужой свадьбы. На самом деле что-то вроде того и есть. Пусть не физически в последнюю неделю – но мысленно и эмоционально я все равно с подругами. Только об этом все время и думаю.
Он идет к двери, и когда уже ступает в ванную, я зову:
– Уилл… – И на этом у меня голос осекается.
Он оборачивается, и долгие секунд десять мы глядим друг на друга. Мне кажется, он сейчас даже заплачет. Я-то уже точно со слезами.
– Лайла, – тихо отзывается он, и тут меня прорывает. Я зарываюсь лицом в одеяло – и внезапно он опускается рядом со мной на постель, обхватывая меня руками. От него пахнет потом и привычным Уиллом, и это так чудесно! Я сразу чувствую себя в покое и безопасности. Несколько минут я только плачу, вспоминая это приятное ощущение тепла от его кожи. Кажется, я сейчас все выплачу, и мне станет легче и лучше, однако слезы льются не переставая, и мне становится только все хуже и хуже.
И тут он отстраняется.
Шмыгая носом, пытаюсь как-то вернуть самообладание.
– Мне так тоскливо, – искренне говорю я хриплым, не своим голосом.
Он берет меня за руку.
– Думаю, нам с тобой стоит поговорить, – говорит Уилл тихо, глядя мимо меня куда-то в окно.