— Голоден ли ты, Юглус? — спросила я, примерив на себя роль хозяйки дома в отсутствие настоящего хозяина. — Быть может, желаешь выпить воды или настоя?
— Зачем позвала? — игнорируя мою вежливость, спросил ягир.
— Ты знал их детьми? Танияра и Архама.
— Учеником был тогда, — кивнул воин. — При мне и сыновей Вазама обучали.
— Расскажи, — попросила я. — Какими они были? Как относились друг к другу? Всегда ли была промеж них вражда?
Юглус, уже не скрывая удивления, приподнял брови.
— Зачем спрашиваешь? — спросил он с любопытством.
— Ты сказал, что Архам головой матери думает, — пояснила я. — Я хочу понять, что думает сам Архам. Расскажи мне о братьях. Не думай о том, что происходит сейчас, вспомни, как было тогда. Мне это нужно.
— Зачем?
— Чтобы понимать тех людей, в дом которых я вскоре войду.
— Они враги Танияра — это всё, что нужно знать про Селек и ее сына, — отчеканил Юглус.
Я с минуту смотрела на него, а потом с моего языка сорвалось:
— Завоевав доверие врага, можно выиграть войну, не потеряв ни одного воина. И когда противник будет захлебываться собственной кровью, ты отпразднуешь победу, глядя на его агонию.
И замолчала, потрясенная собственной речью, потому что это было воспоминанием. Перед внутренним взором вдруг появилось жуткое лицо, изуродованное шрамами. Оно не было живым, всего лишь портретом, но, кажется, я знала каждую его черту столь хорошо, словно когда-то долго и пристально изучала его…
— Кто это сказал, Ашити? — спросил Юглус, и я прошептала:
— Граф Октор Виннер.
— Мудрый человек этот Гарыф Актынер, — неспешно и важно кивнул ягир. — Хитрый.
— Да, — растерянно произнесла я и мотнула головой.
Потом я непременно попытаюсь вспомнить, кто этот человек, и почему мне так хорошо знакомо его лицо, а сейчас меня интересовали совсем другие люди.
— Расскажи мне о братьях, когда они только пришли к ягирам, — снова попросила я. — Как росли, как учились. Как было тогда. Расскажи обо всем, что видел сам.
— Хорошо, — ответил Юглус и замолчал на некоторое время, вспоминая.
Я не мешала. Отошла к окну и встала там, все-таки думая о графе Винере. Кем он был? Имел ли какое-то значение в моей жизни? Почему я запомнила его слова?..
— Великий воин, — прошептала я то, что пришло на ум ответом на невысказанные вопросы. — Ягтыгур моей земли…
— Мне было десять лет, когда каан привел сыновей, — услышала я и, полуобернувшись, спросила:
— Вазам относился к ним одинаково? Не выделял кого-то одного?
— Они были его сыновьями, каан гордился обоими, — ответил Юглус. — Вазам ждал их рождения несколько лет.