Танияр скинул полотно, в которое был завернут. И вновь смутилась только я. Ашит подошла к воину, смазала раны и, перевязав их, велела:
— Одевайся.
— Мне нужна помощь, — ответил воин. — Пусть твоя дочь поможет мне одеться. Тебя, вещая, просить и дальше быть мне служанкой, я не смею.
— Я не прислуживаю тебе, Танияр, — сухо ответила шаманка. — Я забочусь о тебе, как велит Белый Дух. Ашити, — вдруг обратилась она ко мне, — приберись в лихуре.
Признаться, я выдохнула с облегчением, потому что… потому что просьба раненого всколыхнуло волнение. И это был вовсе не страх перед мужской наготой, это было предвкушением. Да, я и вправду не была девицей.
— Хорошо, мама, — ответила я и поспешила исполнить ее повеление.
И уже выходя, я услышала слава, сказанные мужчиной:
— Ты оберегаешь ее, будто Ашити еще малое дитя.
— Она и есть дитя, — ответила шаманка. — Придет время, и она сделает выбор. Садись, я помогу тебе одеться.
— Сам, — сказал воин, и я, скрывшись за кожаной шторой умывальни, тихо рассмеялась.
Сон, еще мгновение назад лелеявший меня в своих объятьях, отступил. Я открыла глаза и некоторое время смотрела в потолок, раздумывая над очередным лоскутом на дырявом полотне моей памяти. Мне снился большой дом, богатый. Мой. Дом, в котором я провела свое детство и юность — это я поняла, как только оказалась в нем. Там не было людей, но я и не искала их. Бродила по коридорам, по лестницам, заглядывала в комнаты, узнавая их. Потом вышла на улицу и прошлась по саду, нашла беседку и некоторое время сидела там, рассматривая пруд.
После, осмотрев хозяйственные пристройки и домик привратника, я вышла за высокую литую ограду. Здесь меня окутал туман, за которым я лишь угадывала очертания других домов и деревьев. Только ветер летал вокруг меня, вороша волосы. Он не разгонял мутную пелену вокруг, лишь колыхал ее клубы и ни на миг не оставлял меня в одиночестве, став моим бесплотным сопровождением.
Наконец я добралась до реки, на берегу которой остановилась и некоторое время озиралась, но вновь не увидела ни единой живой души. Только лодка покачивалась в воде, привязанная к колышку, который не позволял ей уплыть. Отвязав лодку, я забралась в нее, и река понесла мое маленькое суденышко по своим неспешным волнам. Я стояла и смотрела на силуэты, скрытые от меня стеной тумана, но так и не смогла опознать по смутным очертаниям хоть что-то. Лишь ветер оставался рядом со мной. Он толкал лодку, и она неспешно скользила по водной глади. Я подняла руку, ощутила легкое касание моего незримого спутника. После закрыла глаза, пытаясь понять, отчего на душе моей вдруг стало так спокойно, будто мою ладонь сжал добрый друг, а когда вновь их открыла, то вновь оказалась в доме шаманки. Я проснулась.