Следующим шаманка взяла небольшой, но туго набитый мешочек. В нем оказалась трава. Какая, я не поняла, потому что она была перетерта почти в труху. Бормоча себе под нос, Ашит неспешно шагала вдоль подстилки Агыль, по пути рассыпая траву, и когда она закончила, роженица оказалась внутри круга.
Последним предметом из мешка была глиняная лампа, наполненная пахучим маслом. И поработать с ней пришлось уже мне, когда шаманка велела:
— Зажги.
Я отошла к очагу, зажгла лучину от огня, а после и фитилек лампы. И сразу же ее плотный запах пополз по дому. Он не был неприятным, просто въедливым, но скрыл под собой все остальные запахи. И это было даже неплохо.
— Дай, — Ашит протянула руку, и я отдала ей лампу.
Больше приказов не было, и я осталась стоять в стороне, наблюдая за тем, что делает мать. Шаманка опустилась на колени между ног Агыль. Продолжая что-то бормотать на древнем языке, Ашит водила лампой над животом женщины. Голос матери то набирал силу, то вновь превращался в едва слышное монотонное бормотание. А потом она встала, вознесла над головой сосуд и начала раскачиваться из стороны в сторону. Кажется, теперь она пела, но не могу сказать точно, просто звучание вдруг стало напевным.
Я перевела взгляд с матери на Агыль и увидела, что лицо ее больше не скривлено, словно на женщину снизошло успокоение. Она задышала ровней, даже немного расслабилась. Похоже, боль, терзавшая ее, уходила, подвластная воле шаманки. А потом Ашит обошла женщину, опустила лампу к травяному крошеву, и я охнула, потому что трава загорелась. Однако никто не спешил ее тушить, только Орсун сделала шаг ближе.
Шаманка распрямилась и протянула руку в мою сторону. Поняв, чего от меня ждут, я поднесла матери хот и било, как называлась короткая палка. Ашит отдала мне лампу, и я снова отошла, не зная, что делать дальше. Но мать на меня внимания уже не обращала. Она подняла над головой хот и пошла по кругу, следуя за язычком пламени на полу. Бум… Бум… Уже привычно глухие удары понеслись по дому. Я прикрыла глаза и медленно выдохнула, слушая звук хота. Мне вдруг подумалось, что если я смогу, как и в ночь спасения Танияра, войти в обряд, то увижу Белого Духа. Смогу еще мгновение полюбоваться идеальными чертами благородного лица.
Удивительно, но его облик не будил во мне влечения, только чистый и искренний восторг. Преклонение и трепет — вот, что я чувствовала. И мне вновь хотелось заглянуть ему в глаза, быть может, услышать свое имя из его уст, понять, что Он всегда рядом… Но не вышло. Я просто слушала глухие удары, голос шаманки и вновь появившиеся стоны Агыль. В транс я так и не впала.