— Вы в любой одежде хороши, ваша милость. Идемте.
Сам он был одет в пальто с меховым воротником и меховую шапку с хвостом, спускавшимся государю на плечо. Кажется, в похожих головных уборах ходили охотники. Впрочем, рядом со мной и был настоящий охотник. В любом случае, я могла бы вернуть государю его комплимент, смотрелся он недурно.
Спускались мы по парадной лестнице, ни от кого прятаться король не собирался, а мне было безразлично, что подумают придворные. За эти пару месяцев, что я служила помощником королевского секретаря, кто-то говорил со всей уверенностью, что Его Величество просто скрывает то, кем я ему являюсь на самом деле, а дальше слух разнился. В первой его версии было сказано, что король оберегает мою честь, во второй — я просила это скрывать ото всех, а по третьей — так он скрывал от своей официальной любовницы, что забавляется еще и со мной. А должность… ее просто не существует. Ну и пусть Хендис утверждает обратное и порой даже скупо хвалит меня другим придворным за старательность — он просто действует по приказу государя.
Конечно, в это верили только те, кому хотелось. Я в сплетни не вмешивалась, клеветников, как когда-то герцога Ришема, к ответу не призывала. За меня говорили другие. Тот же Дренг, к примеру, или Фьер. Да и магистр обещал наложить печать молчания на сплетников, если они посмеют говорить гадости о честной и порядочной девушке. Хендис язвил на всякие попытки стребовать с него признание в истинном положении дел, а секретари Кабинетов и их помощники, которые зачастую были связаны со мной по делам службы, попросту смеялись, слушая нелепые слухи.
Что до короля… К нему осмелилась подойти с требованием ответа только его тетушка, измученная вопросами и промедлением в продвижении ее ставленницы. Сама я при разговоре не присутствовала, но мне рассказал магистр.
— Почему я, ваша родственница, или ваша сестра, дорогой племянник, не можем жить рядом с вами, а баронесса, не имеющая ни достаточной знатности, ни высокой должности наслаждается существованием в ваших покоях?
— В моих бывших покоях, — поправил ее государь, а после, приблизившись к родственнице, воплощавшей в себе оскорбленную добродетель, посмотрел ей в глаза и произнес ледяным тоном: — Помнится, вы являетесь гостьей в моем доме, и уже довольно давно. И вот что мне подумалось, а не загостились ли вы, ваша светлость? — и ответил сам себе: — Похоже, загостились, иначе как мне расценить ваши наглость и самоуверенность? Кто вам сказал, что вы смеете указывать государю? Кто вы такая, госпожа герцогиня без власти на собственных землях? Тень с именем, так, кажется? И с чего бы тени вдруг открывать рот и что-то требовать с хозяина стены, на которой она примостилась? — После любезно улыбнулся: — Мне продолжать, дорогая тетушка?